Александр Шевцов (А.Р.Андреев, Саныч, Скоморох) - Основы Науки думать. Кн.1. Рассуждение

Земля — слишком маленький мирок, чтобы перенасытить наш разум! Всего за несколько лет человеческий детеныш создает себе такой полноценный образ этого мира, что оказывается в состоянии решить почти любую задачу, которую может подсунуть ему матушка-природа. Ему становится тесно в этих штанишках, и он уходит познавать более сложные миры, называемые обществами. Общества сложней Земли уже потому, что включают ее в себя как место и условие своего существования.

При этом миры-общества любопытны тем, что они как бы искусственные, придуманные миры. Ведь общества и государства складываются на основе общественных договоров, то есть некой культуры, которую разделяют люди. Культура — важнейшая часть обществ, причем, обладая и схожими чертами, она в каждом обществе своя. И значит это, что общество как мир — это огромный образ. Именно в них мы и живем!

Как во снах. Ведь наши путешествия во снах всегда начинаются как путешествия в миры образов, которыми наполнено наше сознание. Души живут в образах как в среде. Поэтому и сознание можно считать средой обитания душ. Конечно, и сознание, и сны, и общества имеют и некую вещественную составляющую, нечто, что может быть превращено в образы, а потом хранить их. Но для искусства рассуждения это пока не существенно.

Существенно же то, что действительно новое и неведомое может встретиться современному человеку лишь в воображении. Хотя я понимаю воображение гораздо шире, чем это принято. Можно сказать, как миры образов. Земля, похоже, уже исчерпана для прямого познания наших органов.

На это можно возразить: наука постоянно открывает что-то новое!

И это верно и одновременно не есть опровержение моего утверждения. Во-первых, наука-то открывает, но она ничего не открывает. Открывают люди. Во-вторых, люди эти на Земле уже давно ничего нового, кроме сущих мелочей, вроде новых видов тли или глубоководных рыб, не открывают. Все, что они открывают стоящего, они открывают в воображении, поскольку неведомое теперь лежит за пределами доступного нашим телесным органам чувств. Настоящие открытия теоретические, то есть созерцаемые в сознании!

Затем открытое уходит из сознания творца в некий вид записи, доступный технологическому использованию, а потом пропадает из его сознания, чтобы вдруг воплотиться в нечто, доступное человеческому восприятию. Или не воплотиться, что бывает чаще, поскольку большая часть предположений ученых оказывается не жизнеспособной. То есть не имеющей соответствий в действительности.

Но важно в этом лишь то, что настоящее открытие или познание нового идет не в действительном мире, а в его образе, где ученый, на основании известного, строит предположения о новом или новых свойствах. И строит он их, отталкиваясь от того, что уже познано. Иначе говоря, даже самое передовое научное открытие ведется как рассуждение о том, что возможно, что может быть, если мы верно поняли законы природы. И идет оно, исходя из уже известного о природе. То есть используя образы, в которых хранятся знания об уже изведанной части мира.

Рассуждение без образов невозможно.

Значит, в какое бы исследование мы ни бросались вместе с нашей отчаянной душой, мы либо должны иметь образы новины, либо исследовать придется не с помощью рассуждения.

Понимание этого облегчает использование рассуждения в любых условиях. Просто потому, что, осознав это, вы либо ищете уже имеющиеся образы того, с чем столкнулись, либо должны будете их создать, чтобы было из чего строить рассуждения. Но это в том случае, если наша задача — познание мира.

Однако ради познания живет наука. Человечество живет ради выживания и лучшей жизни. Поэтому рассуждение не ученого, рассуждение обычного человека строится иначе: оно всегда есть решение задачи, с которой я столкнулся. И задачи вполне земной. Про это я писал в предыдущей главе.

В этой речь про тот вид рассуждения, который может вести душа в своих порывах в неведомое. И это кажется весьма непростым. Потому что мы сразу же предполагаем, что в неведомом всё неведомое. Очевидное и, как кажется, совершенно неоспоримое утверждение. От него даже повеяло той узколобой логикой, которой болели греческие философы: раз это неведомое, значит, оно должно быть неведомым по определению. А что такое неведомое? Это то, что ты совсем не знаешь!

Из подобных игр с понятиями рождались и софистика, и диалектика, и логика. Эти рассуждения верны лишь формально, то есть в рамках тех образов, из которых складываются. Однако жизнь не приняла логику, и она не используется людьми для решения бытовых задач. Просто потому, что логика неверна, а значит, бесполезна. И это мы все прекрасно чувствуем.

В действительности же в неведомом определенно есть одна известная составляющая: это ты! Точнее, твоя душа. Условно, даже весьма условно известная! Отнюдь не по канонам научного знания. И все же известная. И, главное, определяющая, чего ты хочешь и как тебе двигаться. Душа — это порыв, это самодвижущийся источник жизни и движения. И она рвется в миры образов, то есть миры мысли, и, кстати, движется она там со скоростью мысли.

Иными словами, миры эти — ее родная среда. И чем они разнообразней и сложнее, тем это больше нам по душе. Знаком потребности души в сложных и неведомых мирах является то, с каким наслаждением мы читаем и смотрим различную фантастику и фэнтеси. Душа явно нуждается в том, чтобы выходить за рамки уже изведанного мира Земли и попадать в сложные ловушки иных миров. Зачем?

Затем, чтобы достичь совершенства!

Это очевидно, и это так же ведомо внутри неведомого, как и само присутствие души. Более того: попадая душой в неведомое, мы точно знаем про себя, что либо будем неуязвимы в этом новом мире, либо нас что-то зацепит и постарается улучить. Уязвимы мы бываем только внутренне, то есть тогда, когда в душе есть нечто, что отзывается на искушения. И все ловушки, в которые попадают души в мирах, придуманных человечеством, как-то цепляют нас за душевные несовершенства.

Конечно, мы можем допустить, что где-то есть условия, в которых гибнут даже наши бессмертные души. Но пока я говорю психологически, то есть с той точки зрения, которая позволяет использовать опыт, обретаемый нашими душами в их путешествиях для жизни и работы над собой. И мне все равно, в каких мирах путешествует моя душа, но использовать ее опыт я хочу здесь, где живу.

Поэтому я допускаю и принимаю, что души могут выходить из тел и делают это гораздо чаше, чем мы привыкли думать, принимаю и то, что большая часть душевного опыта обретается в воображаемых мирах. Независимо от того, где этот опыт обретен, для души он действительный и позволяет мне совершенствоваться и менять свою душу, очищая и обучая ее. Вот этот взяток уже нисколько не воображаемый.