Александр Шевцов (А.Р.Андреев, Саныч, Скоморох) - Основы Науки думать. Кн.1. Рассуждение

Если вдуматься, то сужение предмета логического рассуждения по сравнению с обычным рассуждением даже двойное: сначала от бытового общения логик сужает предмет до грамматики языка, а затем из всей широты грамматических возможностей исключает все, что ему не подходит. Не подходит же всё, что не относится к суждению.

Но суждение — это важнейшая составная часть понятия «рассуждение». Так что всё выглядит чрезвычайно оправданно. Но когда мы задаемся вопросом о том, что логика понимает под суждением, то понимаем, что это понятие тоже сужено до заявления об истинности: если такое заявление содержится каким-то образом в высказывании, значит, это суждение и предмет логики…

А что в действительности?

Суждение бесспорная часть рассуждения. Правда, я предполагаю, что научное понимание того, что есть суждение, гораздо уже народного. Наука вообще выхолащивает живой язык до «форм», которые ей удобны для ее игр. Она делает из народных понятий своего рода кубики, на которых прежние значения лишь обозначены и едва угадываются в рисунках на гранях. Зато из таких кубиков удобно лепить свои здания, убеждая, что они истинны. Ведь так похожи!

Кубики научных построений действительно лишь похожи на исходные народные понятия, из которых сделаны. При этом даже народные понятия, безусловно, есть лишь знаки чего-то действительного. Они — всего лишь отражения, тени на стенах пещеры. Они не есть то, что в них описывается или обозначается. Они — лишь способы указать на нечто настоящее.

Но эти способы обладают одной чрезвычайно ценной чертой — они создавались веками, а то и тысячелетиями. Это значит, что они веками проходили проверку на соответствие действительности и накапливали способность одинаково пониматься всеми членами языковой общности. Если народ дал чему-то имя, то эта вещь обязательно существует. Хотя бы как образ, живущий в сознании всего народа.

Научные понятия, особенно заимствующие какие-то народные имена для обозначения своих предметов, искажают язык. Они либо говорят о каких-то «предметах», которые существуют лишь в воображении ученых, либо приписывают уже устоявшемуся имени новые значения, тем самым запутывая понимание. Беда эта, безусловно, связана с молодостью и чрезвычайно быстрым ростом науки. Так сказать, болезнь роста. Плохо в ней лишь то, что наука безжалостна к своим предшественникам и недальновидна…

Но, как бы там ни было, логика использует в качестве основных своих кирпичиков суждения, считая, что они складываются в предложения. При этом создается ощущение, что «предложения» логики — это то же самое, что предложения языка. Однако приводившееся мною чуть раньше высказывание Зигварта показывает: предложения логиков не соответствуют грамматическим предложениям, то есть тем предложениям, которые изучают языковеды.

Предложения логиков — это особое построение из кубиков суждений, определяемое целью логики. Но вот беда: что такое эти суждения, еще тоже надо понять, потому что есть ощущение, что они тоже обозначают не то, что я понимаю под этим именем попросту.

Начать с того, что в качестве исходного логики берут некое понятие, введенное Аристотелем, к примеру, то его рассуждение из Аналитики, где он говорит о том, как «два понятия соединяются в суждение». Аристотель совершенно определенно не говорит этих слов, просто потому, что он говорит на греческом и использует какие-то слова своего родного языка. И даже не важно какие. Важно лишь то, что я не могу быть уверен, что логики верно его поняли. Такое сомнение весьма оправданно, если вспомнить те мучения, которые они же испытывали с пониманием греческого логоса.

Кто-то из переводчиков посчитал возможным сообщить, что Аристотель говорит о суждениях, и вот рождается культура, использующая понятия «суждение», но точно ли такое использование? А если оно не точно, то, безусловно, эта неточность сказалась во всей ткани последующих логических рассуждений. Приведу пример подобной неточности, которая сказывается на смысле всего сочинения. Известный наш логик Михаил Каринский начинает свою «Логику» 1884 года утверждением: «Логика есть наука о познании» (Каринский, Логика, с. 181). Многие другие логики до и после него так не считали, но это не важно. Важно: оказывает ли это основоположение влияние на рассужцения Каринского? Очевидно!

Заявив это, он определенно поставил себе цель написать логику как часть теории познания. А если так, то оказывает ли сам подход влияние на то, как Каринский понимает орудия, которыми пользуется? Например, что такое предложение для познания? Или что такое суждение для познания? Судите сами:

«Форма, в которой выражается наше познание, есть суждение…» (Там же, с. 183).

Каринский всего лишь хотел вписать логику в теорию познания, но вот познание уже воплощается в суждениях… Верно ли это утверждение? А если верно, то правомерно ли здесь использовано понятие суждения? Возможно, в какой-то мере и верно. Но то, что при этом оно использовано гораздо уже, чем существует в жизни, очевидно. И знания наши выражаются не только в суждениях, и суждения наши могут быть не только выражениями знаний, но, к примеру, мнениями или предположениями.

Мнение — это не знание, а выбор возможности. Выбрав, человек считает возможным исходить из того, что сам же сказал, как из описания действительности. Но в итоге лишь уходит от нее. Как это происходит с верующим, даже если он верует в науку. Вера — тоже строится на суждениях, но есть ли под ними знания? Если вдуматься, то однозначно и исходно нет, поскольку вера и нужна, чтобы отменить знания.

Понятие суждения сужено логиками до перевода какой-то мысли Аристотеля, а не взято из живого русского языка. Это очевидное сужение понятия. И все же, если оно и уже бытового, оно, по крайней мере, хорошо проработано для понимания, и определенно присутствует в бытовом понимании суждения. Поэтому вполне можно начать с него, как с ядра понятия о суждении, а потом добавить к нему те черты, которые были исключены логиками.

Логический словарь Кондакова определяет логическое суждение:

«Суждение — форма мысли, в которой утверждается или отрицается что-либо относительно предметов и явлений, их свойств, связей и отношений и которая обладает свойством выражать либо истину, либо ложь».

Странная «форма мысли», наверное, обозначает просто образ. И я переведу всё это логическое крючкотворство на простой русский язык КИ-психологии: суждение есть образ. Образ этот двойной. В нем есть некое содержание, которое можно назвать высказыванием о предметах или явлениях. И оценка.

Оценка эта звучит в суждении и может быть высказана, а может и не высказываться, но подразумевается и понимается. Логики считают, что в суждении мы выражаем либо истину, либо ложь. А в действительности, мы выражаем лишь свое отношение к тому, что говорим в этом высказывании: я считаю, что это так, то есть соответствует действительности. А иногда: я исхожу из того, что об этом так принято говорить.