Александр Шевцов (А.Р.Андреев, Саныч, Скоморох) - Основы Науки думать. Кн.1. Рассуждение

Почему-то мне кажется, что Бэкон не смог скрыть в своей философии свою истинную природу и обучал именно воров. Уж очень явно современная англо-американская демократия продолжает дело Просвещения и его философию. В сущности, он был действительно большой мыслитель, который заложил все основы современной научно-технологической революции и общества всеобщего потребления. Мир развивается по Бэкону и, значит, однажды будет казнен…

Что же касается логики и рассуждения, еще молодым Бэкон задумал «Великое восстановление наук», поскольку «все человеческое мышление, которым мы пользуемся для исследования природы, дурно составлено и построено и уподобляется некоей великолепной громаде без фундамента» (Бэкон, Великое, с. 57).

Как-то это очень похоже на то, что делал Декарт. Время было такое: пришла плеяда мыслителей, задумавших перевернуть мир. Для этого надо было перевернуть мировоззрение. Мировоззрение переворачивается тогда, когда основание, на котором оно строится, достаточно хорошо обгажено, так что начинает вызывать у людей неуют и сомнения. Чисто психологически это выражается в том, что придерживаться прежних взглядов становится стыдно и позорно. Как это было, к примеру, в России, когда естественники во главе с Сеченовым и Чернышевским сделали постыдным защищать душу и сделали посмешищами Кавелина, Самарина, Юркевича…

Прием этот, как видите, создавался Бэконом.

Из него рождался мировоззренческий подход: нечего ждать милостей от природы, если их можно вырвать силой! В демократическом исполнении он выразился в создании опытной науки и правящей миром технологии. Естественно, Бэкон еще не мог развивать технологию в то время, поэтому эта часть его учения была лишь пожеланиями. Но пожеланиями прозорливыми, соответствующими путям развития буржуазии.

В сущности, собственное учение Бэкона было логическим, хотя он и хотел сделать нечто большее, достойное Александра Македонского. Но в самом начале «Великого восстановления наук» он заявляет главное орудие своего творчества — индуктивную логику, как это сейчас называют:

«Итак, для второй части предназначается учение о лучшем и более совершенном применении разума к исследованию вещей и об истинной помощи разума, чтобы тем возвысился разум (насколько это допускает участь смертных) и обогатился способностью преодолевать трудное и темное в природе.

Это приносимое нами искусство (которое мы обыкновенно называем истолкованием природы) сродни логике и все же чрезвычайно и даже прямо бесконечно от нее отличается » (Там же, с. 70).

Отличалась логика Бэкона отказом от доверия силлогизмам и обращением за проверкой верности рассуждения к опыту, причем в значении эксперимента.

Главным логическим сочинением Бэкона стал «Новый органон», написанный в пику и ради опровержения Аристотеля. Бэкон вообще любил отзываться о предшественниках походя и грязно, используя в философии приемы политической пропаганды. Об Аристотеле он высказал более всего таких замечаний, разбросанных по всем его сочинениям. Аристотель был немало повинен в том, как был загублен человеческий ум…

«Остается единственное спасение в том, чтобы вся работа разума была начата сызнова и чтобы ум уже с самого начала никоим образом не был предоставлен самому себе, но чтобы он был постоянно управляем, и дело совершалось как бы механически» (Бэкон, Новый, с. 8).

Вот мечта и идеал, воплощенный в технологии. Думать надо по правилам, которые жестко определят «операции» мышления и тем обезопасят разум от ошибок и заблуждений. Именно это и легло в основу кибернетической революции двадцатого века, когда все ученые уповали на то, что удастся создать искусственный интеллект, а он захватит власть над миром и наконец-то воздаст должное всему этому неуправляемому стаду людишек! Естественно, возвысив тех, с кем можно будет побеседовать вечерами, поскольку они тоже обладают интеллектом…

Они даже будут тайно править этим мировым монстром, как сейчас тайно правят богом и вместо бога!

«Новый органон» начинается с «афоризмов» — пронумерованных кратких изречений, в которых Бэкон закладывал основы естествознания и логики. Рассуждение упоминается в этой большой книге только один раз, в двадцать четвертом афоризме:

«Никоим образом не может быть, чтобы аксиомы, установленные рассуждением, имели силу для открытия новых дел, ибо тонкость природы во много раз превосходит тонкость рассуждений» (Там же, с. 15).

Я этого заявления не понимаю. Очевидно, он говорил не о самих рассуждениях, а о способности рассуждать, которой обладал. И хотел он сказать, если исходить из всего его учения, что «аксиомы» надо выводить из ощущений (параграф XIX), то есть из опытного наблюдения:

«Два пути существуют и могут существовать для отыскания и открытия истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам и, идя от этих оснований и их непоколебимой истинности, обсуждает и открывает средние аксиомы. Этим путем пользуются ныне.

Другой же путь выводит аксиомы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и постепенно, пока наконец не приходит к наиболее общим аксиомам. Это пусть истинный, но не испытанный» (Там же).

Я понимаю, что таким образом Бэкон просто воевал с логикой (в сущности, с логикой Аристотеля), которую раз за разом объявлял «бесполезной для открытия знаний» (параграф XI). И это снова полемический и пропагандистский прием, сродни коммерческой саморекламе. Но Бэкон при этом, что называется, «нелогичен» и по понятиям обычной логики, и по понятиям логики собственной, если считать ее логикой природы или естества.

Он заявляет: никоим образом не может быть, чтобы аксиомы, установленные рассуждением, имели силу для открытия новых дел, ибо тонкость природы во много раз превосходит тонкость рассуждений. При этом очевидно, что он допускает, что необходимую «тонкость» имеют ощущения, то есть наша способность восприятия.

Однако, какую бы «тонкость» не имели ощущения, мы не можем воспользоваться ею, если не переведем ее в образы, позволяющие использовать воспринятое. И это очевидно работает для Бэкона, поскольку он намерен получать знания и развивать науки. Использование не просто предполагалось, а приравнивалось истине!

Следовательно, речь идет не о «тонкости ощущений» как таковых, а об образах, которые способно рождать наше сознание, перерабатывая воспринятое. Именно эти образы восприятия и использует разум, создавая образы действий и образы вещей или миров. И делает он это с помощью представлений, воображения и рассуждения. Думаю, это очевидно: разуму все равно, какие образы использовать, лишь бы это были образы. Но он определенно не может использовать просто «тонкость чувств».