Николай Козин - Идентификация во имя России

И если мы не хотим вновь потерять свое Отечество, как уже его теряли вместе с имперско-романовской и советской Россией, мы должны восстановить в России ее русскую сущность. Связать современность не с вненациональными, а с глубоко национальными ценностями идентичности — ценностями и смыслами исторической и национальной России. В ряду прочего это означает, что мы должны научиться мыслить и действовать в нашей истории в согласии с нашей историей — с чувствами, волей и идеями наших предков. Но так мыслить и так действовать мы сможем, если будем являться русскими — утверждать себя в качестве русских с утра до вечера и с вечера до утра. Здесь ключ к преодолению главных истоков всех катастроф нашей жизни.

В этом смысле наша преданность нашей истории предполагает нашу преданность нашей русскости. Только так мы можем достичь тождества русской нации русской сущности России — через достижение полноты собственного самоопределения в качестве русских. Таким образом, русским необходимо по-новому увидеть социальную реальность, в которой главной для них становится задача превращения себя, русских, из нации в себе и для других в нацию для себя. На этой основе мы должны перестать быть силой, направленной вовне, и наконец стать силой, направленной внутрь себя. Если мы сегодня не станем русскими, то завтра нас просто не будет, так как не будет того сознания, с которым мы сможем связать свое присутствие в этом мире в качестве русских. Проблемы, рожденные столетним разложением и забвением нашего национального начала, можно решить только средствами развитого национального самосознания. И в ряду прочего именно в таком качестве оно по-настоящему становится небезразлично к идеалам гуманизма. Культивирование человечности начинается с культуры самосознания, ибо человечность вне меня рождается культивированием человечности во мне — только в пространстве развитых форм самосознания и самоуважения.

А потому пришло время осознать, что самый страшный кризис — идентификационный, ибо он поглощает культуру нации и растворяет ее в чуждых ей ценностях. Он инициирует культурное самоубийство нации, окончательно совершаемое тогда, когда нация, пытаясь жить бессмысленной жизнью вненациональных ценностей, отказывается позиционировать себя в истории как нация. Нам надо перестать жить в мире безосновных сомнений по поводу исторической и культурной состоятельности нашей национальной сущности. И вслед за этим преодолеть в себе ставшее уже параноидальным упрямство, с каким всякий вопрос о нашей национальной самости мы превращаем в объект беспощадного словесного избиения. В этом смысле решение всех наших главных проблем в близкой досягаемости — оно в нашем сознании и самосознании, которые наконец-таки должны стать адекватными своей национальной сущности.

В принципе всякое препятствие — лучший союзник человеческой воли, ибо все, что нас не убивает, должно делать нас сильнее, но это только при том условии, если мы живем в мире наших идентификационных сущностей, не вопреки, а и согласии с сущностью святынь нашей души. Всякий кризис больше, чем учит, он заставляет искать опору в самом себе, и выход из него — всегда в нахождении новой формы глубинной духовной жизни. Для того чтобы осуществить изменения вне меня, я должен измениться внутри себя — стать не просто другим, а превзойти в себе то, что меня принципиально ограничивает. К обновлению жизни можно прийти только с обновленным сознанием и в нем — со встревоженной совестью. Так мы становимся пробужденными людьми, готовыми принять любой вызов современности. Для того чтобы стать утверждающими в этой жизни, мы должны отринуть от себя все, что нас ограничивает, и прежде всего восстановить веру в самих себя. Ведь утратить веру в самих себя — это значит окончательно стать бесполезными.

Остаться в истории можно, только изменяясь, но изменения — развитие, должно быть согласовано с нашими идентификационными сущностями. Пока наше «я» выражает нашу национальную сущность, мы владеем всем миром. Следовательно, до тех пор, пока мы мыслим и действуем в согласии с коллективными сущностями нашей истории и культуры, мир, который мы творим, принадлежит нам. В таком качестве задача самоизменения не противоречит нашему стремлению стать более совершенными, так как только оно может сделать нас соразмерными нашей сущности — сущности исторической и национальной России. Только постоянно превосходя самих себя, мы можем стать самими собой.

Русский хаос, рожденный беспримерным столетним саморазрушением идентификационных основ нации и страны, устремлен к тому, чтобы стать русским космосом. И основа его становления — русская сущность России, ее решительное восстановление и сбережение, а это значит еще и всестороннее культивирование и развитие. Для этого мы должны стереть в себе все ощущения, все мысли, все действия, репрессирующие нашу сущность. А такая задача, как свидетельствует опыт истории, всегда актуализировалась там, тогда и постольку, где, когда и поскольку из нашей национальной сущности изгонялась ее русская сущность.

В этом смысле мы не избраны, а призваны. И если в первом случае речь идет о привилегиях и правах, то во втором — о долге и обязанностях. В последнем случае для нас это означает только одно: стать самими собой в своей собственной историй — Россией. Тем самым мы не взываем к болезненной сосредоточенности на нашем национальном «я» и тем более к его абсолютизации. У нас нет никаких оснований считать себя целью и мерой всех вещей. Нам не нужно самооправдания с какой-то апокалиптической точки зрения, через слепой восторг и восторженное бешенство по поводу непревзойденного превосходства нашей национальной самости. Нам нет нужды в оргиях безосновного триумфализма, ибо всякая, а тем более этически не центрированная абсолютизация неизбежно завершается нравственным обнищанием культуры.

Таким образом, мы не имеем права поставить себя выше, а значит, и вне морали, как, следовательно, не имеем прав и на то, чтоб вновь игнорировать право личности на автономию и нетипичность — перегружать обязательствами, репрессирующими ее сущность и ее свободы. Совершенно недопустимо на алтарь национального честолюбия приносить жизнь и интересы личности. Они вообще должны перестать быть поглощаемы любой политикой и связанной с ней идеологией. Наше спасение в исторической реальности, которая будет создаваться преимущественно моралью. Поэтому нам, русским, не нужна наша национальная исключительность сама по себе, тем более такая, которая противопоставила бы нас всему остальному миру.

Нельзя стать лучше только благодаря тому, что ты русский, за счет простой принадлежности к какой-либо нации вообще. Различия между людьми меряются не по крови, а по уму и добродетелям. Тот, кто строит свою идентичность на безосновном самовосхвалении и пещерном презрении к другим народам, эту идентичность в итоге разрушает, ибо перегружает ее ненавистью. Надо уметь жить миром, не обусловленным только нашей национальностью. Мы не должны быть настолько захвачены собственным национальным «я», чтобы перестать понимать и уважать чужие интересы и ценности. Но при всем при этом нам, русским, необходима самодостаточность, та самая, которая рождается адекватным пониманием своей национальной самости и существованием через ее творческое развитие. Нам, русским, необходимо вооружить себя идеей нации, и она нам необходима как идея общности в любви, а не в ненависти.