Л. Макеева - Язык, онтология и реализм

3

Аналитические философы чаще всего употребляют термины «бытие» и «существование» как синонимы, но если иногда различие между ними все-таки проводится, то в этом случае существование трактуется как один из способов или «модусов» бытия.

4

Как отмечает отечественный исследователь античной философии А.В. Лебедев, соотношение этих двух вариантов определения предмета «первой философии» составляет «ключевую проблему интерпретации “Метафизики” и предмет острых дискуссий» [Лебедев, 2000, с. 174].

5

По сути, Аристотель рассматривает следующие основные виды суждений: Сократ есть человек», «Сократ есть бегущий», «Сократ есть мудрый», «Сократ есть пять футов и десять дюймов роста» и т. п. Из их анализа он делает вывод, что поскольку предикаты «обозначают, что есть субъект, другие его качество, иные – количество, иные – отношения, иные – действие или претерпевание, иные – “где”, иные “когда”, то сообразно с каждым из них те же значения имеет и бытие» (Metaphysics, 1017a 22–23). Соответственно он выделяет такие категории, как сущность, количество, качество, отношение, место, время, состояние, обладание, действие, страдание.

6

С точки зрения Даммита, прежде философы представляли язык как своего рода код: понятия кодируются в словах, а мысли, составленные из понятий, кодируются в предложениях. Идея языка как кода в принципе не исключает возможности проникновения в чистую суть мысли, освобожденную от лингвистического облачения, и, «с этой точки зрения нам нужен язык только потому, что мы лишены способности телепатии, т. е. способности непосредственной передачи мыслей» [Dummett, 1996, p. 97]. Первым, согласно Даммиту, сущностную связь между языком и мышлением усмотрел Г. Фреге. Он сумел понять, что способность быть переданной от одного человека к другому, причем переданной полностью, без остатка, составляет сущность мысли и этой способностью она обладает только благодаря языку, поэтому, когда «философ пытается освободить мысль от ее лингвистического облачения и проникнуть в ее обнаженную суть, он в результате лишь смешивает саму мысль с субъективными внутренними переживаниями, сопутствующими мышлению» [Dummett, 1978, p. 442]. Мы не будем здесь касаться вопроса о том, насколько прав Даммит в отношении первенства Фреге в этом вопросе, но аналитические философы действительно признают неразрывную связь между языком и мышлением.

7

Кант, как известно, проводил различие между эмпирическим и трансцендентальным реализмом. Эмпирический реалист полагает, что мы можем непосредственно воспринимать материальные вещи, существующие в пространстве и времени, однако обязательным дополнением этой позиции является трансцендентальный идеализм, согласно которому материальные вещи, как объекты восприятия, имеют статус явлений. По мнению же трансцендентального реалиста, природа и существование материальных объектов полностью не зависит от нашего познания, однако в этом случае реалист оказывается эмпирическим идеалистом, поскольку существование материальных вещей должно выводиться из непосредственных субъективных данных сознания, а стало быть, он неизбежно оказывается скептиком. Сам Кант стоял на позициях эмпирического реализма.

8

См.: [Грязнов, 1983]. Правда, Грязнов в своей статье ограничивается рассмотрением концепций, сформулированных в рамках дискуссии, состоявшейся в 1960–1970-е годы в философии восприятия. В частности, в центре его внимания оказываются «усовершенствованный реализм» А. Айера, «научный реализм» Дж. Макки и «непосредственный реализм» П. Стросона.

9

Неслучайно поэтому свое логическое исчисление он называет «записью в понятиях» (Begriffsschrift).

10

Многие философы считают, что Фреге не удалось разрешить эту «проблему сцепления» мыслей и когнитивных актов, в которых мысль участвует в качестве «содержания». Даммит, напротив же, полагает, что немецкому философу удалось найти решение этой проблемы. Осознав, что единственный доступ, который мы имеем к мыслям, обеспечивает их вербальное выражение, Фреге, считает Даммит, переформулировал вопрос о схватывании мыслей как вопрос о том, как мы понимаем выражающие их предложения, а на этот последний вопрос у него есть вполне четкий ответ: понимать предложение значит знать условия, при которых оно является истинным.

11

Четкую формулировку этих свойств, обозначив их как «принципы отношения именования», дал Р. Карнап в своей работе «Значение и необходимость» (см.: [Карнап, 1959, с. 157–163]).

12

Это означает, что наряду с одноместными (или атрибутивными) предикатами, которые анализировались в аристотелевской логике, Фреге по сути ввел многоместные (или реляционные) предикаты. Более того, приписав предикатам роль функции, а сингулярным терминам (именам собственным) – роль аргумента в той или иной функции, он провел между ними четкое различие (теперь уже один и тот же термин не может использоваться и как предикат, и как субъект суждения) и уподобил их соединение в суждении соединению функции и аргумента.

13

Фреге следующим образом характеризует свойство понятий: «Если, к примеру, мы собираем под одним понятием все понятия, под которые подпадает только один предмет, то единичность является одной из характеристик этого нового понятия. Под него подпало бы, к примеру, понятие “спутник Земли”, а не действительное небесное тело, называемое этим именем. Таким образом, мы можем одно понятие подвести под другое более высокое понятие или, так сказать, понятие второй ступени» [Frege, 1950, p. 65].

14

Термины Фреге «Sinn» и «Bedeutung» правильно переводить как «смысл» и «значение», соответственно, однако, поскольку во многих языках эти слова используются почти как синонимы, во избежание путаницы «Bedeutung» стали передавать термином «референция». Так, например, в английском языке статью Фреге «?ber Sinn und Bedeutung» принято переводить как «Sense and Reference». Учитывая это обстоятельство, при изложении взглядов Фреге мы будем пользоваться терминами «смысл» и «значение», однако в остальной части книги мы будем говорить о референции, имея в виду то, что обозначается некоторым языковым выражением, термины «значение» и «смысл» будем использовать как взаимозаменяемые, уточняя при необходимости, что под ними понимает тот или иной философ.

15

По мнению ряда авторов, Фреге трактовал функциональные и понятийные выражения как имена функций и понятий и поэтому к ним также применимо различение смысла и значения, однако этот вопрос спорный и мы не будем его касаться.

16

По мнению Рассела, представление о том, что суждение может иметь лишь субъектно-предикатную структуру, приводит к «плохой метафизике», ибо оно вынуждает философов строить онтологии или схоластического типа, в которых имеются лишь субстанции и их атрибуты, или абсолютно-идеалистического типа, в которых все суждения, даже суждения об отношениях, истолковываются как замаскированные предикации к «реальности, взятой как целое».