Владислав Бугера - Сущность человека

Для большей ясности проиллюстрируем сказанное вот каким примером. Если сравнить внешний вид человеческого мозга с внешним видом любой человеческой кости, то кость явит нашему взгляду более разнообразную картину, чем «однообразная», однотонная, бесформенная масса мозга. Но это поверхностное впечатление неправильно: на самом деле мозг — многократно более сложная внутри себя система, чем кость. Взаимосвязи клеток мозга гораздо многообразнее, изменчивее, чем взаимосвязи клеток кости; каждая клетка мозга за всю свою жизнь бывает во многократно большем количестве разнообразнейших ролей, чем каждая клетка костной ткани. А между тем клетки мозга гораздо более едины друг с другом, менее индивидуальны, чем клетки кости ; это легко доказать, разделив мозг и кость на множество частей — части мозга очень быстро разложатся, перестав быть самими собой, а части кости еще долго останутся сами собой вне связи друг с другом, сохраняя все основные особенности костной ткани. Клетки костной ткани по сравнению с клетками мозга — это все равно, что индивидуальные личности по сравнению с членами грядущего единого всечеловеческого коллектива; и чье же существование более разнообразно и внутренне богато, кто из них более неповторим и уникален?..

Правда, впрочем, то, что члены первобытных коллективов действительно были более одинаковыми и менее многообразными внутренне, чем сформированные классовым обществом индивидуальные личности (так же, как маленькая первобытная община — многократно более простая и внутренне однообразная система, чем любое классовое общество). Но это целиком и полностью объясняется примитивностью, внутренней простотой и однообразием первобытных производительных сил. Если бы коллективистское общество начало складываться прямо сейчас, на основе нынешних производительных сил, то уже процесс перехода к нему явил бы нам более сложное общество, чем нынешнее, и более сложного — хотя и перестающего быть индивидуальной личностью (а вернее, не «хотя и», но именно благодаря этому более сложного) — индивида, чем индивидуальная личность (кстати, этот индивид будет многообразней, чем любой из нас, хотя бы потому, что его практическая деятельность будет творческой — в отличие от практики большинства из нас, индивидуальных личностей). Грядущий коллективизм не будет возвратом к первобытной простоте — он будет усложнением, прогрессом по сравнению с классовым обществом и с индивидуальной личностью.

(32) Причины этого, подробно проанализированные нами выше, с лаконичной ясностью сформулировал Жан Бодрийяр:

«Город, городская среда — это одновременно и нейтральное, однородное пространство безразличия, и пространство нарастающей сегрегации, городских гетто, пространство отверженных кварталов, рас, отдельных возрастных групп…

…историческая солидарность — фабричная, соседская и классовая — исчезла. Теперь все разобщены и безразличны под властью телевидения и автомобиля, под властью моделей поведения, запечатленных во всем — в передачах масс-медиа или же в планировке городов» [57, с. 156–157].

Однако то, что сейчас так есть, не означает, что так будет и дальше . Не все капитализму развиваться стабильно: предстоящий третий великий передел мира, грядущие большие войны перемешают в единую человеческую кашу сложившуюся в нынешних мегаполисах мозаику рас, наций и субкультур, обособляющую крупные, мелкие и мельчайшие группы людей друг от друга — и заставят сегодняшних «одиночек в толпе» стать солидарными в борьбе против тех, кто пошлет их на эти войны.

Глава 5. Сущность человека как совокупность отношений собственности и управления *

(1) В первобытном обществе — бесклассовой общине, коллективе, внутри которого отчуждению не было места — единство всех видов человеческой деятельности как внутренних моментов производственного процесса было дано непосредственно . Например, там не существовало «искусства для искусства», ради одного только наслаждения красотой: всякий акт художественного творчества имел магическое значение, а всякий магический акт имел, в свою очередь, непосредственную производственную цель. И, как это ни удивительно для цивилизованных, отчужденных людей, такая «утилитарность» искусства не мешала первобытному коллективному человеку чувствовать и понимать красоту, творить ее и наслаждаться как сотворенной красотой, так и самим процессом ее сотворения.

(2) Для дальнейшего рассуждения обязательно нужно вновь вспомнить о том, что в основе производственных отношений лежат отношения собственности на производительные силы и управления экономической деятельностью.

(3) Сюда подходит и термин «субстрат», являющийся почти полным синонимом слова «субстанция». О мельчайших — и, по нашему мнению, совершенно несущественных — различиях между почти тождественными значениями этих двух терминов см. 683, с. 660–661.

(4) Только те обезьяны, которые впервые совершали первый трудовой акт, оказывались накануне этого акта такими производительными силами, которые не были сформированы предшествующими отношениями собственности и управления. Раз вступив в эти отношения перед совершением первого трудового акта, после него и они сами, и их потомки продолжали существовать как производительные силы (и тем самым — и в той же мере — как люди) уже не иначе, как будучи определяемы отношениями собственности и управления .

(5) Вернее, отношения управления — это клеточки общества, а отношения собственности — это гены, заложенные внутри этих клеточек и воспроизводящие их.

(6) Правда, излагая результаты исследования, мы далеко не всегда соблюдали жесткую логическую последовательность восхождения от абстрактного к конкретному. Главная причина тому — в необходимости сократить изложение: последовательность изложения не может становиться более строгой, если при этом не увеличивается его подробность. За примером ходить недалеко — см. «Капитал» Маркса.

(7) Субстанцию живого организма — клетку — никак нельзя свести к биологическому процессу, не издеваясь над наукой самым беспардонным образом. Клетка — это вещь (точно так же, как отношения собственности и управления, запечатленные в теле животных и образовавшие их психику — это вещи, имеющие вполне определенные облик и массу: не будет же каждый из нас, находясь в здравом уме и твердой памяти, утверждать о себе: «я — не вещь, но лишь процесс, без-образный и невесомый»! Кстати сказать, облик и масса разумной вещи, называющей себя «человек», тоже определяются комбинацией общественных отношений, отпечатывающихся в каждом из нас в детстве: что касается облика, то каждый из нас знает, что физиономия человека, преобладающее у него выражение лица определяется его характером, складывающимся с детства — а о том, как характер, установки и мотивы деятельности человека определяют массу его тела, нам многое могут порассказать борцы сумо, а также психоаналитики, прекрасно знающие, какие именно противоречия и надломы человеческой психики побуждают некоторых людей компенсировать постоянное чувство тревоги, страха и неудовлетворенности как можно более длительным получением удовольствия от поглощения пищи, благодаря чему такие люди и становятся толстыми и тяжелыми).