Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в Капитале К. Маркса

И эта новая антиномия – противоречие теоретической мысли самой себе – как раз и заключала формулировку проблемы , теоретической задачи, которую Маркс смог решить первый в истории экономической мысли именно потому, что первым правильно поставил вопрос, правильно сформулировал проблему.

Умение правильно поставить вопрос – значит наполовину ответить на него. Старая логика, как известно, вообще не занималась вопросом как логической формой, как необходимой формой логического процесса. И на этом недостатке старой логики умело спекулировал идеализм. Так, Кант констатировал, что природа отвечает нам только на те вопросы, которые мы ей задаем, и превратил этот факт в аргумент в пользу своей априористической концепции теоретического познания: ответ на вопрос существенно зависит от того, как сформулирован вопрос, а формулирует его субъект.

Умение правильно задавать вопрос, правильно формулировать проблему является одной из важнейших задач диалектико-материалистической логики. Маркс конкретно показал в «Капитале», что значит поставить перед исследованием конкретный вопрос и как найти на него соответственно конкретный ответ.

В постановке и решении вопроса о возникновении прибавочной стоимости логика Маркса выступает очень [265] явственно. Вопрос здесь формулируется не произвольно, а на основе объективного анализа законов товарно-денежного обращения. И это происходит в той форме, что исследование имманентных законов товарно-денежного обращения приводит к теоретическому противоречию .

«Итак, капитал не может возникнуть из обращения и столь же не может возникнуть вне обращения. Он должен возникнуть в обращении и в то же время не в обращении... Таковы условия проблемы. Hic Rhodus, hic salta! [Здесь Родос, здесь прыгай!]» 8.

Такая форма постановки проблемы у Маркса не случайна и вовсе не есть лишь внешне риторический прием. Она связана с самым существом диалектики как метода конкретного анализа, как метода, который следует за развитием самой исследуемой реальности, развивающейся через противоречия.

Как развитие реальности совершается через возникновение противоречий и их разрешение, так совершается и мышление, воспроизводящее ее развитие. Эта особенность диалектического метода позволяет не только правильно задать вопрос, но и найти его теоретическое разрешение.

Объективное исследование товарно-денежного обращения показало, что эта сфера не содержит внутри себя условий, при которых возможен и – более того – необходим очевидный, бесспорный и повсеместный экономический факт: самовозрастание стоимости. Поэтому мысль направляется на определение того реального экономически необходимого условия, при наличии которого товарно-денежное обращение превращается в обращение товарно- капиталистическое .

Это искомое должно строго соответствовать целому ряду условий, должно подводиться под них. И эти условия теоретической задачи выявлены исследованием товарно-денежного обращения как всеобщего основания товарно-капиталистической системы. В этом плане мысль движется в полном смысле дедуктивно – от всеобщего к особенному, от абстрактного к конкретному, что и создает ее целенаправленность.

Маркс так формулирует задачу: прибавочная стоимость возможна без нарушения закона стоимости только [266] в том единственном случае, если удастся найти «...в пределах сферы обращения, т.е. на рынке, такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости, – такой товар, фактическое потребление которого было бы процессом овеществления труда, а следовательно, процессом созидания стоимости» 9.

В этом пункте резко обозначается принципиальная противоположность диалектики Маркса, как диалектики материалистической, спекулятивно-идеалистической диалектике Гегеля, его методу конструирования реальности из понятия.

Аксиома и непререкаемый принцип гегелевской диалектики заключается в том, что вся система категорий должна быть развита из имманентных противоречий исходного понятия. Если бы развитие товарно-денежного обращения в товарно-капиталистическое изображал правоверный последователь гегелевской логики, он должен был бы – в духе этой логики – доказать, что имманентные противоречия товарной сферы сами по себе рождают все условия, при которых стоимость становится самовозрастающей стоимостью.

Маркс делает как раз обратное: он показывает, что товарно-денежное обращение – сколько бы оно внутри себя ни вращалось – не может увеличить совокупную стоимость обмениваемых товаров, не может создать своим движением условий, при которых деньги, брошенные в обращение, приносили бы с необходимостью новые деньги.

В этом решающем пункте анализа мысль вновь обращается к эмпирии товарно-капиталистического рынка. Именно в эмпирии отыскивается та экономическая реальность, которая превращает движение товарно-денежного рынка в процесс производства и накопления прибавочной стоимости. Единственный товар, который одновременно и подводится под закон стоимости и – без какого бы то ни было нарушения этого закона – делает возможным и необходимым прибавочную стоимость, прямо противоречащую закону стоимости, – это рабочая сила.

Но здесь снова обнаруживается, какую огромную теоретическую важность имеет тот факт, что товар [267] раскрыт Марксом как непосредственное единство, как тождество противоположностей стоимости и потребительной стоимости.

Сущность товара рабочая сила также раскрывается в «Капитале» как непосредственное тождество взаимоисключающих определений стоимости и потребительной стоимости: потребительная стоимость рабочей силы – ее специфическое качество – заключается в том и только в том, что она в ходе ее потребления превращается в свою собственную противоположность – в стоимость.

Экономические определения рабочей силы внутри товарно-капиталистической системы условий производства заключаются в этом единстве взаимоисключающих противоположностей, в их антиномическом совмещении в одном и том же товаре, потребительная стоимость которого состоит исключительно в способности прекращаться в стоимость, притом в самом акте потребления.

В тот момент, когда рабочая сила фигурирует как потребительная стоимость (акт ее потребления капиталистом), она одновременно выступает как стоимость, овеществляемая в продукте труда. Это опять противоречие в одном и том же отношении, в отношении к процессу производства и накопления прибавочной стоимости, внутреннее противоречие капиталистического процесса.

С точки зрения логики, здесь можно подметить одно важнейшее обстоятельство: любая конкретная категория «Капитала» предстает как одна из форм взаимопревращения стоимости и потребительной стоимости, т.е. тех двух взаимоисключающих полюсов, которые были выявлены в начале исследования, при анализе «клеточки» исследуемого организма, тех двух полюсов, которые в своем антагонистическом единстве составляют содержание исходной, всеобщей категории, лежащей в основании всей дальнейшей дедукции категорий. Вся дедукция категорий предстает с этой стороны как процесс усложнения той цепи опосредующих звеньев, через которые должны проходить оба полюса стоимости в процессе их взаимного превращения.