Александр Субетто - Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

3. «Энергетический космизм» [393] Чижевского. Здесь сходство взглядов А.Л. Чижевского, В.И. Вернадского и Л.Н. Гумилева значительно. Чижевский подчеркивает момент превращения космической, прежде всего, солнечной энергии в энергию психических и социальных процессов. В.И. Вернадский в аналогичном контексте писал о связях геохимической энергии и «энергии культуры». Л.Н. Гумилев пытался открыть воздействие космической энергии на этноисторические (этногенетические) процессы в форме пассионарных толчков. По Чижевскому, большие бури на Солнце, испускающие мощные энергетические потоки на Землю, эхом отзываются в виде влияния «на нервно-психическую сферу» людей, особенно на состояние нервно-психической сферы «нервно– и душевнобольных» [394] . Он пишет о «переизбытке жизненной энергии» как источнике экзальтационных состояний. [395] Что это, как не та же «пассионарность», которую как понятие ввел Л.Н. Гумилев 40 лет спустя? Циклы энергетической активности Солнца переходят в циклы энергетической формы проявления активности человека в истории, что особенно четко отражается в периодичности стихийных массовых движений.

«Энергетический космизм» нашел свое развитие в теории «физического времени» Н.А. Козырева, в теории этногенетических циклов Л.Н. Гумилева, а также в работах других отечественных ученых.

Следует отметить и значительное влияние энергетического мировоззрения К.Э. Циолковского, его постулата, в соответствии с которым количество процессов, ведущих к рассеянию энергии, равно числу процессов, приводящих к ее концентрации [396] .

4. Космический витализм, соединенный с географическим детерминизмом и антропогеографией. Чижевский реабилитирует зависимость жизнедеятельности человека, особенностей его хозяйствования от природных влияний. Анализируя взгляды Реклю, Шрадера, Майо-Смита, Пенка, Л. Мечникова, Н. Бухарина и других, он ставит вопрос о значимости географического детерминизма, который становится основой антропогеографии.

Гелиокосмический витализм как форма отражения циклики солнечно-биосферных связей, влияющих на жизнь на Земле, на ее энергетический базис, имеет регинальную дифференциацию. Именно в этой логике происходит возвращение к географическому детерминизму. Чижевский, цитируя Шмоллера, подчеркивает, что развитие культуры и техники не освобождает человека от природы, снова напоминая слова Ф. Бэкона: «Природой можно повелевать, только подчиняясь ей» [397] .

Если для Чижевского этот тезис раскрывается через влияние «внешней природы» на энергетику «различного рода согласованных коллективных движений» [398] , то в системе ноосферизма, на рубеже ХХ–XXI вв. показано, что географический детерминизм имеет место в контекстах социологии и экономики через действие «закона энергетической стоимости», который выражает собой затраты энергии на единицу валового продукта в зависимости от климата, средней годовой температуры, инсоляции территории в разных сезонах года, продуктивности биоценозов [399] .

В подтверждение своих доводов Чижевский цитирует Н.И. Бухарина: «Человек никогда не будет в состоянии выпрыгнуть из природы… А если человек и человеческое общество есть часть всей природы, то в высшей степени было бы странно, ели бы эта часть была полной противоположностью ко все остальной природе» [400] .

5. Главная характеристика космической философии Чижевского – это холизм его мышления, который является и характерной чертой русского космизма в целом.

Единство космического мироздания имеет системогенетическую обоснованность, его «отдельные части… связаны друг с другом крепчайшими узами родства» [401] . Чижевский исходит из утверждения, «что единый принцип, создающий наш мир, один и тот же, и проявляется в самых удаленных участках Вселенной с той же последовательностью и в том же порядке действия. Таким образом, мы приходим к утверждению Единства образующего физического закона во всей Вселенной» [402] . Здесь ощутимо влияние космической философии К.Э. Циолковского с ее принципом монизма.

А.Л. Чижевский как истинный человек-гармонитель воспроизводит в своих взглядах императив гармонии как главного основания организации мироздания, обращенный к человеку как разумной части этого гармонического единства. Но человек в своей настоящей форме хозяйствования выступает, к сожалению, как фактор антигармонизирующей направленности. Поэтому «природа все больше отторгает людей от себя» [403] . Здесь проявилось предвидение (пусть в обобщенной форме) возможного наказания со стороны Ее Величества Природы. И это наказание наступило в конце ХХ в. в виде первой фазы глобальной экологической катастрофы [404] . Чижевский писал:

6. Универсальный эволюционизм, который в чем-то сопрягается с глобальным эволюционизмом в работах В.И. Вернадского. Главные черты эволюционистского взгляда – цикличность, спиральность развития, полидетерминизм. На универсальный эволюционизм как свойство космизма Чижевского указывает В.Н. Ягодинский. [406]

7. Ноосферность философии Чижевского. Ознакомившись с работой Вернадского по биосфере, Чижевский сразу же включил это понятие в свой теоретический дискурс. В своих работах он всегда делал акцент на роль человеческого разума в гармонизации его отношений с природой, в стратегии, где должна учитываться циклика солнечно-биосферных связей.

Хотя категория ноосферы в работах Чижевского отсутствует, но имплицитно ноосферная концепция, как ее выстраивал В.И. Вернадский, в его произведениях, в философской системе имплицитно присутствует.

Не случайно И.Ф. Малов и В.А. Фролов указывают, что «меморандум Вернадского – Чижевского» предстает одновременно как меморандум космоноосферы – будущей космоноосферной организации системы «человечество – биосфера Земли – Земля – Солнечная система – Космос». При этом Чижевский принимает гипотезу «расширения Земли» [407] , утверждает, что нужно «вслушиваться в таинственный говор земных недр» [408] .

Но чтобы ноосферный императив реализовался, а человечество перешло к управляемой социоприродной ноосферной гармонии, необходима «человеческая революция» (о которой в «Человеческих качествах» писал А. Печчеи в начале 1970-х гг.). Именно к этому постоянно возвращались Чижевский и Циолковский в своих беседах. Особенно это касается человека в науке. Важно, чтобы к «верхам науки» не пробирались «самонадеянные люди, люди такого ограниченного интеллекта, что, не будь они химиками или физиками, – как писал К.Э.Циолковский, – они занимали бы в обществе последнее место» [409] .