Александр Субетто - Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

Суд приговорил десять человек к смертной казни. Николай Морозов был в числе пяти человек, приговоренных к бессрочным каторжным работам.

Морозов дважды встретился с отцом, и они на этих свиданиях помирились.

Александр III утвердил смертный приговор по «процессу двадцати» только офицеру Н.Е. Суханову – члену исполкома и военной организации «Народной воли», заменив его остальным смертникам бессрочной каторгой.

Бессрочная каторга была заменена пожизненным заключением.

«26 марта 1882 года Н.А. Морозов, А.Д. Михайлов, М.Ф. Фроленко, Н.Н. Колодкевич, Г.П. Исаев, А.И. Баранников, М.Р. Ланганс, А.Б. Арончик, М.Н. Тригони, М.В. Тетерка, Н.В. Клеточников были переведены в Алексеевский равелин. Для них время остановилось», – замечают С.И. Валянский и И.С. Недосекина [464] .

5.2. Шлиссельбургский узник – русский космист

Н.А. Морозов на целых 24 года (с 26 марта 1882 по 26 октября 1905 г.) оказался замурованным в камень царских казематов.

Его тюремное заточение стало постоянным подвигом, подвигом борьбы за жизнь, подвигом творческого горения, и формой становления ученого, мыслителя, русского космиста, философа-поэта, энциклопедиста, чье научное творчество автор рассматривает как одно из оснований ноосферизма в XXI в.

Первый цикл тюремного бытия Н.А. Морозова прошел в Алексеевском равелине, в одиночной камере Трубецкого бастиона. Рядом разместили Тригони, Фроленко, Клеточникова, Ланганса, Исаева. Царский режим применил к ним пытку голодом. Узники заболели цингой. У Морозова стали опухать ноги. Врач стал прописывать лекарство и молоко. Как только опухоль спадала, молоко давать переставали. Таким образом, Николай Александрович пережил три приступа цинги. К этому добавилась новая напасть – кровохарканье.

Морозов мобилизует свою волю на борьбу с болезнями. Разрабатывает целую систему поведения. Первое положение в этой системе – движение. Преодолевая адскую боль в ноге и головокружение от слабости, он ходит по камере столько, сколько позволяют силы. По три раза в день аккуратно занимался гимнастикой.

Появляется туберкулез, и Морозов изобретает правила борьбы с болезнью через задержку кашля. Доктор Вильмс хладнокровно наблюдал, как гибнут от туберкулеза арестанты. Видя плачевное состояние Морозова, он употребил свои знания на расчет, сколько времени еще протянет этот заключенный. В очередном рапорте царю о состоянии здоровья своих подопечных доктор Вильмс писал: «Морозову осталось жить несколько дней». Морозов не знал о смертном медицинском диагнозе и продолжал следовать своей системе. Болезнь сразу победить не удалось, но приблизительно через месяц его положение несколько улучшилось и стабилизировалось. Пораженный Вильмс докладывал царю в очередном отчете: «Морозов победил смерть и медицинскую науку и начал выздоравливать…» [466] .

В Алексеевском равелине погибли А.Д. Михайлов, А.И. Баранников, М.В. Тетерка.

Пока Морозов сидел в Петропавловской крепости, строилась новая тюрьма – в Шлиссельбургской крепости. 2 августа 1884 г., закованные в кандалы, они были посажены на баржу и по Неве направлены в крепость.

Начался второй цикл – тюремное заключение в Шлиссельбургских камерах.

30 сентября 1885 г. начальник Шлиссельбургского жандармского управления получил от высшего начальства распоряжение: для сохранения здоровья арестованных и удовлетворения их духовных потребностей разрешить им более разнообразное чтение и письменные занятия в камерах.

Морозов использует эту возможность для занятий астрономией и математикой. В 1886 г. его напарником по прогулке стал Иван Павлович Ювачев, флотский офицер, народоволец, также увлекавшийся этими предметами. Поэтому появилась возможность совместного обсуждения вопросов астрономии. Затем товарищем Морозова по прогулкам стал Василий Андреевич Караулов. 1887 год ознаменовался прибытием еще одной группы народовольцев, в которой был Александр Ульянов, совершивший попытку покушения на Александра III. Пять человек, в т.ч. А. Ульянов, были казнены. И.Д. Лукашевич и М.В. Новорусский разделили участь Морозова.

За пристрастие к астрономии товарищи прозвали Николая «Зодиаком».

В 1890-х гг. наметилось некоторое снижение в строгости тюремных порядков. Заключенные разводили огороды, читали друг другу лекции, проводили исследования.

Начало ученым штудиям положил Новорусский, читавший для аудитории в 5 человек курс по русскому государственному праву. Лукашевич занимался с товарищами ботаникой, зоологией, гистологией, кристаллографией, геологией, палеонтологией, химией, психологией и философией. Он был прекрасным лектором.

Можно считать, что в 1892 году в Шлиссельбурге был открыт университет – тюремный, но университет.

Морозов в те годы интенсивно размышляет и исследует свои собственные идеи. В научном кружке он испытывал свои идеи через дискуссии с товарищами, а у Лукашевича он был не просто слушателем, ассистентом: вместе с несколькими товарищами Морозов проходил курс практической химии в качестве руководителя занятий.

В 1892 г. матовые стекла на окнах в камерах заменили на прозрачные, открылось окно в окружающий мир, появилась возможность наблюдать звезды. Николай Александрович создает своеобразный путеводитель по звездному небу, видимому из окна Шлиссельбургской тюрьмы в разное время года.

В 1893 г. в тюрьме появились различные мастерские, в коридоре была сделана печь. На печи заключенные не только варили варенье, существенную прибавку к тюремному рациону, но и стали ставить научные опыты. Одновременно открылась переплетная мастерская.

Арестанты стали переплетать журналы, которые им передавал комендант Гангардт. Так к ним попал журнал «Новь», издаваемый Вольфом. Зимой 1895/96 гг. в переплетную мастерскую кто-то передал журнал легальных марксистов «Новое слово» (в котором сотрудничал В.И. Ленин). Антинародническая публицистика «Нового слова» взбудоражила застоявшийся политический мир узников. В их среде произошел раскол: одни были уязвлены критикой, другие согласились с ней. Для Морозова критика народничества не оказалась новой, тем более что он относился к тому крылу народнической мысли (М.В. Новорусский, М.П. Шебалин, И.Д. Лукашевич и др.), которое приветствовало начинающееся развитие капитализма в России.