Карл Маркс - Собрание сочинений, том 26, ч.1

«Если вследствие обилия хлеба понизится его стоимость, то уменьшится богатство земледельцев, так как у них будет теперь меньше меновых стоимостей для приобретения таких вещей, которые необходимы, полезны или приятны для жизни; но потребители хлеба ровно столько же выиграют, сколько земледельцы потеряют; потеря одних будет компенсирована выигрышем других, и общее богатство не подвергнется никакому изменению» (стр. 108–109).

Извините, пожалуйста! Потребители хлеба потребляют хлеб, а не меновую стоимость хлеба. Они стали богаче предметами питания, но не меновой стоимостью. Они обменяли на хлеб небольшое количество своих продуктов, имеющих высокую меновую стоимость вследствие того, что их относительно мало по сравнению с той массой хлеба, на которую они обмениваются. Земледельцы получили теперь высокую меновую стоимость, а потребители — много хлеба меньшей меновой стоимости, так что теперь они бедняки, а земледельцы богачи.

Далее, выходит, что сумма (общественная сумма меновых стоимостей) теряет свое свойство быть меновой стоимостью в той же степени, в какой она становится суммой меновых стоимостей. А, В, С, D, E, F имеют меновую стоимость, поскольку они обмениваются друг на друга. Раз они уже обменены, все они являются продуктами для своих потребителей, покупателей. В результате перехода из одних рук в другие они перестали быть меновыми стоимостями. Тем самым богатство общества, «состоящее из меновых стоимостей», исчезло. Стоимость товара А относительна; она есть его меновое отношение к В, С и т. д. А + В имеют меньше меновой стоимости, так как их меновая стоимость состоит уже только в их отношении к С, D, Е, F. А сумма А, В, С, D, E, F не имеет вовсе никакой меновой стоимости, так как она не выражает никакого отношения. Сумма товаров не обменивается на другой товар. Следовательно, богатство общества, состоящее из меновых стоимостей, не имеет никакой меновой стоимости и потому не есть богатство.

«Отсюда происходит, что трудно и, быть может, даже невозможно для страны обогащаться посредством внутренней торговли. В несколько ином положении находятся народы, ведущие торговлю с заграницей» (цит. соч., стр. 109).

Это — старый меркантилизм. Стоимость состоит, дескать, в том, что я получаю не просто эквивалент, а больше чем эквивалент. Но в то же время для Ганиля не существует никакого эквивалента, — ведь эквивалент предполагает, что стоимость товара А и стоимость товара В определяются не отношением А к В или В к А, а чем-то таким третьим, в чем А и В тождественны. Если же нет эквивалента, то нет и избытка над эквивалентом. Я получаю меньше золота за железо, чем железа за золото. Теперь у меня больше железа, за которое я получаю меньше золота. Следовательно, если я первоначально выигрывал вследствие того, что меньшее количество золота приравнивается к большему количеству железа, то теперь я столько же теряю, так как большее количество железа приравнивается к меньшему количеству золота.

* * *

«Всякий труд, какова бы ни была его природа, является производительным трудом, трудом, производящим богатство, если только он обладает меновой стоимостью» (цит. соч., стр. 119). «Обмен не считается ни с количеством продуктов, ни с их материальностью, ни с их долговечностью» (цит. соч., стр. 121). «Все» (виды труда) «одинаково производительны в том смысле, что они производят ту сумму, на которую они были обменены» (стр. 121–122).

Сперва они объявляются одинаково производительными в смысле возмещения упомянутой суммы, т. е. той цены, которую за них заплатили (стоимости их заработной платы). Но Ганиль сейчас же делает еще один шаг дальше. Нематериальный труд, заявляет он, производит тот материальный продукт, на который он обменивается, так что кажется, что материальный труд произвел продукт нематериального труда.

[362] «Нет никакой разницы между трудом рабочего, изготовляющего шкаф и получающего в обмен на него четверик хлеба, и трудом странствующего музыканта, который получает четверик хлеба за свой труд. В одном случае имеется четверик хлеба, произведенный для оплаты шкафа, а в другом — четверик хлеба, произведенный для оплаты удовольствия, доставленного странствующим музыкантом. Правда, после потребления четверика хлеба столяром остается шкаф, а после того как музыкант потребил свой четверик хлеба, не остается ничего. Но сколько видов труда, считающихся производительными, находится в таком же положении!.. О производительности или бесплодности того или иного труда можно судить не по тому, что остается после потребления, а по обмену или по тому производству, которое вызывается к жизни этим трудом. А так как труд музыканта в такой же степени, как и труд столяра, является причиной производства четверика хлеба, то производительность труда их обоих одинаково измеряется одним четвериком хлеба, хотя труд одного из них, после того как он окончен, не фиксируется и не овеществляется в каком-либо долговечном предмете, а труд другого фиксируется и овеществляется в таковом» (цит. соч., стр. 122–123).

«А. Смит хотел бы уменьшить число работников, труд которых не приносит пользы, для того чтобы увеличить число работников, занятых полезным трудом; но сторонники такого рода воззрений упустили из виду, что если бы это желание могло осуществиться, то стало бы невозможно какое бы то ни было богатство, так как производителям не хватило бы потребителей и непотребленные излишки не могли бы быть воспроизведены вновь. Производительные классы не безвозмездно отдают продукты своего труда тем классам, труд которых не создает материальных продуктов».

(Таким образом, здесь он все-таки сам различает виды труда, производящие материальные продукты, и виды труда, не производящие их.)

«Они отдают им свои продукты в обмен на получаемые от них удобства, удовольствия, наслаждения, а для того чтобы иметь возможность отдавать им свои продукты, они вынуждены производить их. Если бы материальные продукты труда не шли на оплату тех видов труда, которые не создают материальных продуктов, то они не находили бы себе потребителей, и их воспроизводство прекратилось бы. Поэтому те виды труда, которые производят удовольствия, так же деятельно участвуют в производстве, как и труд, считающийся наиболее производительным» (цит. соч., стр. 123–124).

«Удобства, удовольствия или наслаждения, к которым они» (народы) «стремятся, почти всегда следуют за продуктами, необходимыми для их оплаты, а не предшествуют им» (цит. соч., стр. 125).

(Стало быть, они, по-видимому, являются скорее следствием, чем причиной продуктов,