Людмила Салдадзе - Ибн Сина Авиценна

Междуречье — неторопливая борьба двух рас — семитской и арийской, тезы-антитезы.

Центральная же и Средняя Азия — попытки найти форму существования нескольких рас. Стоит, например, тюркют Истеми на левом берегу Волги и смотрит на правый, куда только что убежали от него авары. Что это за народ? Одни говорили: «apar — apürim» — телесное племя фуфоло. Турецкий ученый Bahaeddin Oquel совсем недавно доказал, что apürim — не название племени, а название Рума (низантии). Теперь мы знаем: АВАР = вар + хунны. ВАР же = аланы + сарматы. Значит, АВАР= (аланы+сарматы) + хунны, то есть арии + монголы. А другие народы? Ученые доказали, что КАМСКИЕ БОЛГАРЫ, например, — это древний тюркский народ, ХАЗАРЫ = булгары + тюркюты, АЛАНЫ = арии, родственные скифам, ТУРКМЕНЫ = аланы + тюрки (как считает ученый Хирт), а некоторые ученые прибавляют еще сюда огромные скопления римских пленных Красса, разбитых парфянским царем в и веке, ПОЛОВЦЫ — потомки кипчаков, КИПЧАКИ же — потомки аборигенов Алтай ДИНЛИНОВ — голубоглазой европеоидной азиатской расы [254] Сообщает Гумилёв. . Эти формулы — гимн ученым, подарившим нам прошлое. Представить даже страшно, чтобы все это кануло в забвение! Труд ученых — это открытие истоков, улыбка седого прошлого, его рукопожатие. Мы вместе, мы наконец-то нашли друг друга, я теперь ты знаешь, почему у тебя щемит сердце, когда ты оказываешься в Степи после своего столичного города, и ветер и солнце обрушиваются на тебя — это твое прошлое говорит в тебе. Теперь ты знаешь, почему можешь ночами сидеть у костра слушать древние предания, — ведь это тоже твое прошлое, ты сам — стучатся в твое сердце. Итак,

ОСЕДЛЫЕ — (культура, город, теза)

КОЧЕВЫЕ — (природа, Великая Степь, антитеза)

? — А что же растворяет в себе, объединяет в Высшей гармонии тезу, антитезу?

Император Тайцзун пытался соединять изысканнейший Китай и искреннюю простодушную Степь, то есть осуществить положительный синтез тезы — антитезы. Такой синтез осуществили европеоидные юечжи и саки, вошедшие в Среднюю Азию во II веке до н. э., давшие ей расцвет в великой Кушанской империи и в Государстве Канной. Это были большие народы. Волна сплеталась с волной.

«А вот чудо… тюркюты Ашина. И они были в Средней Азии в абсолютном меньшинстве, — пишет Л. Гумилев. — Сколько бы дружинников ни увел с собой Истеми с Алтая, они стали каплей в море покоренных областей. Казалось, должны были либо раствориться без следа в местном населении, которое мы вправе называть тюркским… либо стать его жертвой. Однако кочевники Семиречья, Чуйской долины, низовьев Волги, Кубани, верхнего Иртыша, Ишима выказали… полную лояльность династии Ашина, Точно так же повели себя оседлые обитатели оазисов бассейнов Тарима и Зеравшана, и даже горцы Гиндукуша и Кавказа».

Почему? Потому что разобщенные до тюркютов племена вкусили сладость мирной жизни. Кроме того, борьба за Великий Шелковый путь была жизненно необходима всем, а тюркюты взяли на себя охрану этого пути. Впоследствии жители халифата, «сталкиваясь с тюрками, — продолжает Л. Гумилев, — отметили их удивительное умение находить общий язык с окружающими народами. Эти кочевые тюрки проявлялись вне зависимости от того, приходили ли они в новую страну как победители или как гости, как наемники или как военнопленные рабы, — в любом случае они делали карьеру с большим успехом, чем представители других Народов».

Это свойство тюрков отметили и древние. Фахруддин, историк XII века, например, пишет: «Что за причина славы и удачи, которая выпала на долю тюрок? Ответ: общеизвестно, что каждое племя и класс людей, пока они остаются среди своего собственного народа, среди своих родственников И в своем городе, пользуются уважением И почётом, но когда они странствуют и попадают на чужбину, их презирают, они не пользуются вниманием. Но тюрки наоборот: пока они находятся среди своих сородичей и в своей стране, они представляют только одно племя из числа других турецких племен, не пользуются достаточной мощью, и к их помощи не прибегают. Когда же они из своей страны попадают в другие страны — чем дальше они находятся от своих жилищ и родных, тем более растет их сила, и они более высоко расцениваются, они становятся эмирами и военачальниками. Среди изречений Афрасиаба, царя турок, безгранично умного н. Мудрого, было изречение: „Турок подобен жемчужине в морской раковине, которая не имеет ценности, пока живет в своем жилище, но когда она выходит наружу из морской раковины, то приобретает ценность, служа украшением царских корон и чистых невест“.»

Чудо — в умении растворять в себе культуру другого народа и этим самораскрываться. Для нас, потомков, не имеет смысла борьба, предположим, саманидов и караханидов. Мы одинаково принимаем, растворяем в себе и поэзию классика персидско-таджикской литературы Рудаки, и поэзию одного из основателей тюркской поэтической школы — караханида Юсуфа Хас Хаджиба Баласагуни.

Тюркюты же умели подниматься над конфликтом своего времени Б РАМКАХ СВОЕГО ЖЕ ВРЕМЕНИ! Это действительно чудо. Тюрки равно уважали, вбирали в себя всякую мысль и красоту.

Средняя Азия росла и прозревала. На стыке культур, в здесь надо искать душу Ибн Сины, секрет его Неисчерпаемости и глубины.

ПАМЯТЬ ПОТОМКОВ, МУДРОСТЬ НАРОДА, МЫСЛЬ ГЕНИЯ — вот та третья ступень диалектики, где противоречия борьбы двух разных культур растворяются, оформляются в ПРЕДАНИЯ у народа, в МЫСЛЬ у философа, в высокую ПОЭЗИЮ у художника.

В лоне роскошной согдийской культуры, в которую тюркюты влетели на быстрых алтайских конях С золотою головою благородного Волка (Ашина) на белом знамени… не потеряли себя, не исчезли в море другого народа, хотя и приняли в себя всю его культуру: они вовремя умели уходить в Степь, где в тихие минуты душевной сосредоточенности перебирали в душе чистое серебро строгих преданий родины, щедро насыпанных в дорогу материнской рукой.

А как ЦИВИЛИЗАЦИЯ хранит свои знания? Китай, например, в 1010 году (когда Ибн Сине было 30 лет) замуровал в пещерах Дуньхуа 40 тыс. рукописей на китайском, согдийском, уйгурском, тибетском и древнеиндийском языках. Их нашли в 1900 году. Почему китайцы это сделали? Они понимали: в любую минуту мир может сойти на нет, погибнуть. Китайцы много испытали… Они прошли через циньскую эпоху… когда император Цинь Ши-хуанди решил путем лишения народа его духовных ценностей сделать из него раба. Но китайский народ противопоставил императору свою тысячелетнюю, бережно охраняемую культуру: пять древних канонизированных книг, среди которых «И-цзин» («Книга перемен»), «Ши-цзи» («Исторические записки») и жемчужина из жемчужин — «Ши-цзин» («Книга песен») — сбор-ник тончайшей народной поэзии, глубокого щемящего лиризма, светлой осенней мудрости.