Людмила Салдадзе - Ибн Сина Авиценна

Если отец Ибн Сины — шиит, более того — исмаилит (крайнее выражение шиизма), то соответственное духовное воспитание, противоречащее ортодоксальному исламу, получил и Ибн Сина. И тогда совсем в другом свете будут выглядеть его жизнь, тайна его скитаний, отчасти и его философия, — особенно последнего периода жизни, связанная с такими утерянными и погибшими загадочными его трудами, как «Восточная мудрость», «Логика восточных», «Книга справедливости» и так называемые мистические хамаданские трактаты.

Некоторые ученые [12] Завидовский Ю. Н. Абу Али ибн Сина. Душанбе, «Ирфон», 1980, с. 58. усматривают в имени Хусайн, которое Абдуллах дал своему сыну, тайное признание его в принадлежности к шиизму, вызов официальному исламу. О кунье Ибн Сины, связанной с именем халифа Али (Абу Али), мы уже рассказало. Что же представляет собой имя Ибн Сины Хусайн?

Омейяды после смерти халифа Али не допустили к власти двух сыновей его, и Хусайн, младший, пошел в Куфу, чтобы присоединяться к восставшим, послав впереди себя родственника с основным войском. Наместник Куфы подавил восстание, убил родственника Хусайна, рассеял его войско. Хусайн сидел у ручья, когда гонец принёс ему эту страшную весть. До утра не поднялся. Смотрел и смотрел на серебряную чеканку яростных мелких волн, бьющихся о черные камни. Шум их казался ему то шумом боя с злополучной своей судьбой, то шумом жизни, которая могла быть и у него, забери он детей, жен и уйди с ними куда глаза глядят.

Победил укор чести. Хусайн встал и с семьюдесятью воинами и восемнадцатью членами семьи продолжил из Куфу путь. Но вскоре дорога предала его, свернув в пески, где он семь дней умирал от жажды. И снова предстоящий бой показался ему ничтожным по сравнению с радостью пить воду, растить детей, любить жен. Но и в этот раз победила честь.

Бой состоялся десятого числа десятого мусульманского месяца 680 года в местечке Кербела, Против семидесяти воинов Хусайна, обессиленных страшным переходом черва пустыню, халиф Йазид выставил четыре тысячи свежих, вооруженных с ног до головы воинов. Накануне ночью! Хусайн помолился, составил завещание и утром на глазах плачущей семьи пошел на врага.

В отдельности никто не решался напасть на него — все-таки плоть пророка! Погиб Хусайн, получив одновременно 33 колотых и 34 рубленых раны. До сих пор в Кербеле на кувшинах с водой пишут: «Пей воду и проклинай Йазида».

Ибн Сина родился примерно через 300 лет после гибели Хусайна, сына Али, и, как говорят легенды, в день плача по Хусайну, когда выливают воду из кувшинов, чаш и хумов в память о семи днях его мучений в песках, женщины с распущенными волосами посыпают голову землей и громко плачут.

Шииты, сунниты… Б свете особенностей времени Ибн Сины это были не столько религиозные, сколько политические партии, из которых шииты находились в оппозиции к ортодоксальному исламу, К шиитам в основном примыкали иранцы вместе с некоторыми другими народами, к суннитам — большей частью тюрки, арабы и другие.

То, что отец Ибн Сины был шиит, можно считать фактом бесспорным, судя по словам самого Ибн Сины в «Автобиографии»: «Отец мой… из тех, кто считался исмаилитом». А исмаилиты, как мы знаем, это секта шиитов крайнего выражения. Но считать Абдуллаха на этом основании, а также на том, что родился он в Балхе, — иранцем, наверное, было бы неосторожно.

О матери Ибн Сины мы также почти ничего не знаем. На основании ее имени — Ситора, что значит на иранском «Звезда», некоторые ученые делают вывод о ее национальности — иранка и о вероятной Принадлежности ее семьи К местному зороастрийскому духовенству. Так как это имя ее может, но их мнению, отражать местный доисламский культ Венеры — древнеиранской Анахиты.

Возьмем имя Шер-и Кишвар, что значит на иранском «Лев страны». Судя по имени, этот человек — иранец? Нет. Он тюрк. Кстати, основатель, по Наршахи, города и Бухары. Но жил он в то время, когда тюрки то воевали, то дружили с Ираном, и поэтому у тюркского царевича Янг-Соух-тегина (Новый большой мороз), кроме этого тюркского имени, было еще и иранское — Шер-и Кишвар.

Но вернемся к волнениям в Бухаре между шиитами и суннитами 1920 года. Они внезапно прекратились. Это в каждом квартале, в каждой семье старики сказали свое слово, напоминая о страшной резне 1910 года, унесшей тысячи жизней. И снова суннит стригся у шиита, шиит покупал у суннита хлеб, вместе они сидели по чайханам, и вместе справили, когда пришло время, плач по Хусейну.

Али перестал видеть по ночам огненного Ибн Сину, но вот уже пять дней как ничего не ел, не открывал глаз, и однажды в бреду сказал:

— Я — Ибн Сина… лечивший его слепой старик Муса-ходжа потерял последнюю надежду на выздоровление в послал за его матерью.

Она шла, скромно потупившись, — маленькая сухонькая старушка. Шаг легок, словно не человек, а ветерок пересекал улицу.

Люди умолкали при ее приближении. Некоторые даже низко кланялись. А что, если Али — и вправду возродившийся Ибн Сина? Сказал же он сам про себя:

«Я — Ибн Сина…» А то, что говорят в бреду, говорит бог, верили бухарцы.

Мать Ибн Сины… Кто была эта женщина, подарившая миру такого сына? Человек ли она была или богиня, и тихо пришедшая на землю, и потому смерть рано забрали ее, а время тщательно стерло следы ее пребывания среди людей? А может, это была сама Земля — крепкая и сильная крестьянка. И жила она долго, ничего не зная об ушедшем в скитания сыне, о великой его славе, о божественном его уме? Может, даже пережила его и, умирая, благословила, давно растворившегося в земле? Или это была изысканная поэтическая натура, нежно лелеянная отцом, матерью, а позже мужем? И родив Гения, как бы вся перелившись в него, рано умерла, и великий ее сын жил и за нее и за себя, совершая двойной подвиг служения людям?

Ничего не осталось от нее. Одна только строчка в «Автобиографии»: «Вблизи селения Хармайсан было селение под названием Афшана. Отец мой взял оттуда в жены мать мою и поселился там. Здесь мать родила меня…»

Афшана… Одна только эта ниточка у нас в руках. Что она может сказать?

Однажды, сидя в Афшане на земле, вдали от глиняных домиков, обжигаемая горячим ветром, то и дело ввинчивавшимся в небо короткими яростными смерчами, я задумалась о матери Ибн Сины, родившейся здесь, а очнувшись, «нашла» себя… у хуннов в XVII веке до и, э. Я постараюсь восстановить ход своих размышлений, все это фантастическое путешествие за матерью Ибн Сины, которое стало возможным благодаря кропотливому труду многих и многих ученых.

Афшана… Некоторые отождествляют это селение с соседним Лаглака, хотя это совершенно разные два селения. Посмотрим другие селения и города вокруг Бухары. Город РАМИТАН — по преданию, построен царем туров Афрасиабом, который якобы убил Сиявуша. А эра Сиявуша, как говорит Беруни, современник Ибн Сины, начинается с 1292 года до н. э. Вот какой древний город! Селение РАМИШ — напротив Рамитана, построено сыном Сиявуша Кай-Хосровом. Отсюда он нападал на Афрасиаба, мстя за отца. Городок ВАРДАНА, на канале Шапуркан. По преданию, это первый канал, прорытый в Бухарском оазисе. И только после него Афрасиаб построил свой канал Рамитан. Значит, Вардана древнее Рамитана. Селение ХАРМАЙСАН, где был амилем отец Ибн Сины, расположено на северо-западе, то есть на древних землях оазиса. Специалисты заметили, что древнейшие селения Бухары оканчиваются на: