Георг Шустер - История тайных обществ, союзов и орденов

По своему характеру ирландец остался кельтом. Самые ужасные притеснения он встречал с поразительной живучестью и сохранил до настоящих дней значительную часть ирийской национальности. Как у француза, его соплеменника, так и у него сверкают искры остроумия. Его очень легко воодушевить. Ему присуще живое чувство красоты. Но необузданная фантазия лишает его понимания действительности. Мысли этого человека, как и звуки его песни — беззаботны и бесцельны, и сердце его обманчиво, подобно черной торфяной почве, обрамляющей его грязную хижину. Под маской простодушной доверчивости скрывается коварная мстительность, и в душе народа рядом с самыми нежными и чистыми струнами человеческих чувств уживаются самые уродливые диссонансы.

С тех пор как Кромвель и Вильгельм Оранский подавили повстанческое население островитян, отняли у него его собственность и все политические права, его потомки вели в виде оброчников, поденщиков и слуг жизнь, в которой человеческое достоинство подвергалось всяческому осмеянию. Все общественные должности были доступны исключительно членам англиканской церкви. Их епископы, владевшие ирландскими церковными имуществами, взимали также десятину с терзаемого католического народа, который сверх того должен был из своего нищенского достатка содержать свое собственное духовенство; школы и учебные заведения были прикреплены к государственной церкви, а публичное совершение католического богослужения было запрещено. Продукты ирландской хлопчатобумажной промышленности, до того времени главный источник известного благосостояния, удерживались вдалеке от английского рынка при помощи высоких таможенных пошлин. Гнет протестантских помещиков тяжело давил бедное сельское население. В 1761 г. они отняли у угнетенного крестьянина даже право свободного пастбища, окружив свои пустующие земли заборами. Напрасно ирландцы требовали реформ, взывали к справедливости и гуманности. Гнет, нужда, отчаяние уже в середине XVIII в. выгнали нищету и нужду на путь тайно организованных разбоев и убийств.

Между прочим, во второй половине XVIII в. голодающие рабочие и прогнанные оброчники заключили союз White Boys. Так называли заговорщиков по белым рубахам, которые они натягивали поверх своих платьев, чтобы сделать себя неузнаваемыми. Они собирались в темноте ночи, чтобы грабить и убивать жестокосердных помещиков и разрушать поместья своих деспотов. Так как они срывали также ненавистные изгороди, то народ назвал их L eveliers. Подобные цели преследовали и Oak Boys, название, происшедшее от их эмблемы, дубового листа, и Right Boys, тайное общество, выступавшее за отмену десятины. Для этой цели они присягой обязывали своих земляков отказываться от уплаты тяжелой подати и наказывали забывавших о своем обязательстве. Разогнанные оброчники основали в 1772 г. внушавшее страх общество Hearts of Steel. Название должно было обозначать железное упорство, с которым члены его преследовали ненавистного Sassenach, убивали его, разрушали его поместья и уничтожали его жатвы. Лишь много лет спустя государственная власть взяла верх над этой таинственной шайкой. Большинство ее членов нашли себе новое убежище в Америке, где они присоединились к мятежным колонистам. Тайное общество Tresher боролось также против церковных сборов. Союз Break ofDay

Boys, основанный в 1785 г. протестантами, имел обыкновение на утренней заре сжигать избы католических соседей, уничтожать их запасы и сельскохозяйственные орудия, тогда как против них с одинаковыми средствами неистовствовал католический союз Defenders. Другие тайные общества, Caravats, Corders, Shanavests, также стремились к кровавой мести за притеснения на религиозной и аграрной почве.

Могучее брожение охватило пламенных островитян, когда в их омываемую морем страну проникла весть о вспыхнувшей французской революции. Освобождение от английского ига, изгнание саксов, отщепление от британского государственного целого — таков был лозунг, с волшебным очарованием охвативший все сердца.

Чтобы осуществить эту мысль, позднею осенью 1791 г. образовался большой союз. Его члены набирались изо всех общественных кругов Ирландии, и по истечении одного года их число возросло до более чем полумиллиона. Чтобы ввести правительство в заблуждение, союз объявил своей задачей обсуждение в своих кружках событий, разыгрывающихся во Франции, и принципов революции. Втайне же он распространял мысль о мятеже, союзе с Францией и об основании ирландской республики по образцу французской директории.

Особой государственной мудрости не было в том, что правительство полагало возможным предупредить грозящую опасность целым рядом полумер, стремясь снять с кельтского населения пятно рабства и облегчить ему доступ к должностям и в парламент. Революционные идеи завоевывали все более широкую почву, особенно когда попытка либеральных членов парламента провести эмансипационный закон для всех католиков потерпела крушение от сопротивления тори. Союз Соединенных ирландцев теперь со всей силой готовился к восстанию и вступил в сношение с соплеменным соседом по ту сторону Ла — Манша.

Появление французского флота в ирландских водах должно было послужить сигналом к общему восстанию. Нити заговора опутывали весь остров, вились по городам и селам, перебрасывались от избы к дворцу.

Посвященные узнавали друг друга по тайным знакам и словам и суровыми клятвами были обязаны безусловным повиновением, верностью союзу, строгим сохранением в тайне его статутов и целей. Тем не менее и тогда, и позже нашлась масса изменников, которые извещали правительство о предложенных замыслах.

Душой всего предприятия был лорд Эдвард Фитцджеральд из древнего ирландского дворянского рода Джеральдинов, человек рыцарского характера и располагающего обхождения. Революционный дух, наполнявший весь остров, выразился вскоре в мятежных народных проявлениях. Вооруженные шайки, сжигая и грабя, проходили по стране, мешали взиманию оброка, церковных десятин, сборов со стада и охлаждали пылающее пламя своей мести в крови гнусно убиваемых помещиков. Так как государственная власть осознала свое бессилие оградить действенными мерами англосаксонское население и его собственность, то последнее прибегло к самопомощи, заключило тайный союз Оранжевых людей и противопоставило его анархическим шайкам партии патриотов.

Уже в сентябре 1795 г. дело дошло до кровавых столкновений между этими двумя союзами. При помощи вызванной из Англии милиции оранжисты взяли верх, но не могли удержаться от жестоких насилий. Даже английские писатели принуждены признать, что победители совершили много позорных дел, от которых история, содрогаясь, отворачивает свое лицо. Летопись островного государства, и без того богатая кровавыми делами, в эти годы буквально истекает слезами и кровью.