Александр Бабий - Дмитрий Кантемир

В центре философских размышлений мыслителя находится человек как активно действующий субъект, наделенный чувствами и разумом. В «Диване…» Д. Кантемир ратует за торжество разума над мраком невежества. Человек, говорится там, — разумное существо и хозяин земли. Весьма интересна в этой связи интерпретация философом евангельской притчи о небесных птицах, непашущих и несеющих (Матф. 6, 26). Он утверждает, что притча относится не к здоровым людям, а к больным, детям и пр. Здоровый же человек должен трудиться, сам добывать себе пищу, знать законы и уважать других людей (см. 12, 169).

Интересно обоснование Кантемиром положения о том, что все люди равны. Используя метафору «мир — театр», он рассуждает о делах людей и уподобляет человеческую жизнь комедии. Так называемые великие личности, говорит философ, всего лишь лицедеи, которые со временем канули без следа в небытие, подобно простым смертным. «Что стало с великими, чудесными и знаменитыми персидскими императорами? Где Кир и Крез? Где Ксеркс и Артаксеркс?» — спрашивает он и отвечает: все на свете недолговечно, как цветок, убегает, как тень, и ни на миг не остается неизменным (см. 12, 137; 235). Мыслитель дает понять, что люди в моральном отношении равны, ибо все они происходят от Адама (см. 11, 92). Такой вывод, пусть и облаченный в религиозное одеяние, был направлен против феодальной морали, противопоставлявшей «благородство» бояр «грубости» чувств простых людей. По мнению же Д. Кантемира, подлинное благородство людей и народа заключается не в древности и знатности происхождения, не в величине занимаемой территории или владений, а в их цивилизации, науке, культуре и добрых нравах (см. 9, 86). При этом цивилизация, способствующая упрочению добрых нравов и расцвету общества, представляет собой универсальное явление — она возможна всюду на земле, где люди трудятся и приумножают общественные блага. Интересно отметить, что в полном соответствии с подобной концепцией цивилизации Кантемир (несмотря на некоторую непоследовательность) не приемлет и идеи религиозной исключительности.

Кантемир — один из первых молдавских мыслителей Нового времени, уделивших большое внимание нравственным вопросам. По его мнению, величайшее из человеческих достоинств — мужество. «Иероглифическая история» содержит много изречений, выражающих сущность стоической морали. Вот одно из них: «Чтобы неволить тело, достаточно цепи и заточения, но для подавления духа и свободной воли не хватит сотен и тысяч заточений и цепей» (6, 59–60). Сила духа, гласит другое изречение, не удел надменных правителей или всесильных богачей, а удел скромного и свободного духом человека. Эта сила, утверждает мыслитель, «не в высоких и надменных стульях, а в смиренных и опытом жизни обученных головах обитает» (6, 60).

Д. Кантемир резко осуждает алчность, вероломство, спесивость, угодничество, зависть, невежество и другие пороки. Так, рассуждая, например, о тщеславии, он пишет: «…жажда славы не смотрит на красоту или полезность предмета, которыми он славится, и другого, хотя бы и без пользы, хочет в положении ниже себя держать» (6,32); «Самая явная природа славы состоит в том, чтобы покинуть своих почитателей и приблизиться к своим хулителям» (6, 33). Кантемиру по душе Сократова мудрость, предписывающая человеку осознавать свои достоинства и пороки. «Хороший судья, — отмечает он, — сперва себя судит, насколько он справедлив, а потом других судит за несправедливость, и прежде всего свое сердце очищает от лицемерия, а потом другого избавляет от бедствия или осуждает за сотворенное зло» (6, 38).

Кантемир был среди немногих представителей отечественной общественной мысли своего времени, понимавших ценность и важность для жизни людей идеи свободы. Одна из притч «Иероглифической истории» представляет свободу как естественное для человека явление. (Мыслителю, очевидно, была известна книга французского философа XVI в. Э. де Ла Боэси «Рассуждения о добровольном рабстве», в которой проводится эта же идея.) Персонаж произведения спрашивает: «Когда случалось на свете, чтобы кто-либо добровольно принял рабство, или кто под солнцем без вынуждения свои руки протянул, чтобы на них цепи надели? Ибо за свободу природа вынуждает муравья вступать в бой с мышью, мышь с кошкой, кошку с собакой, а собаку с львом, несмотря на то что сила противника во много крат большая» (6, 146–147). Таким образом, необходимость борьбы с Турецкой империей получает у Кантемира не только политическое, но и философское обоснование.

Ненависть к Оттоманской Порте не помешала, однако, Кантемиру открыть и верно оценить гуманистические черты турецкой народной литературы. Рассматривая фольклор как составную часть культуры этой страны, Кантемир постиг тем самым простые человеческие чувства мусульман, выраженные в наративно-фантастической форме; различая коранову догматику и народные верования, он — представитель европейского гуманизма — оказывается одновременно глубоким ценителем народного гуманизма восточного типа (см. 60, 125–136).

В историю культуры молдавского народа Д. Кантемир-гуманист вошел также как крупный филолог, внесший значительный вклад в развитие родного языка. На этом языке им написаны «Диван…», «Иероглифическая история» и «Хроника стародавности романо-молдо-влахов». В «Иероглифической истории» автор уведомил читателей о том, что они вскоре получат также возможность ознакомиться «со всей наукой Логики на родном языке» (6, 9). (К сожалению, ему не удалось выполнить это обещание.) Желая сделать молдавский язык языком литературы и науки, Д. Кантемир писал: «…так как языки являются коммуникативными органами наук, органами очень необходимыми, без которых… науки не могли бы существовать, то авторов этих языков следует ценить в тысячу раз больше, чем изобретателей наук и искусств» (11, 185). Он приложил немало усилий к тому, чтобы обогатить родной язык необходимыми неологизмами и сделать его способным выражать разнообразные научные, художественные и философские понятия.

Что касается истории, то здесь Кантемир как гуманист выдвигает перед историком требование быть объективным, критически относиться к историческим источникам, искать естественные причины исторических событий и признавать идею взаимозависимости исторического бытия народов.

Разумеется, гуманизм Кантемира был классово ограниченным: искренне сочувствуя тяжкой доле угнетенного молдавского крестьянства, Кантемир в то же время считал необходимой феодальную эксплуатацию его боярами. Высоко оценивая изобретателей языков, а также создателей наук и искусств, Кантемир не видел, что подлинные творцы языков, наук и искусств — народные массы.

Гуманизм Кантемира относится к тому течению в молдавской культуре конца XVII — начала XVIII в., которое возникло и развилось под влиянием позднего польского гуманизма. Свидетельство тому — обращение в «Диване…» к трудам польского философа-гуманиста А. Вышоватого.