Александр Перцев - Странная философия ненасилия

То же самое говорит и М.К.Ганди. Он со всей простотой, которая так облегчает служение обществу (см. выше), сообщает, как пишет книгу под названием «Моя жизнь». Он не опирается ни на какие-то источники, ни на дневник или документы, ни на произведения других авторов. Он просто пишет все, что приходит в голову, ибо верит — все мысли, и все поступки ему внушает Господь. Так что свои слова он говорит как слова Божьи:

«Дойдя до этой главы, я почувствовал необходимость рассказать читателю, как я работаю над моей книгой. Когда я начал писать ее, определенного плана у меня не было. У меня нет ни дневника, ни документов, на основании которых можно было бы вести повествование о моих опытах. Пишу я так, как меня направляет господь. Я не могу знать только, что бог направляет все мои сознательные мысли и действия. Но, анализируя свои поступки, важные и незначительные, полагаю себя вправе считать, что все они направлялись господом» [24] [24] Ганди М. К. Моя жизнь С.253. .

Человек, который полагает, что не только важные, но и незначительные его поступки направляются господом, обрел твердую уверенность в своей правоте. К тому же он внимательно изучил, пребывая на учебе в Англии, организацию рабочего движения, и познакомился с идеями и программами индийских политиков. В Лондоне же он слушал лекции Д. Наороджи, одного из основателей и первых руководителей партии Индийский национальный конгресс, выступавшего за самоуправление Индии в рамках Британской империи [25] [25] См. Жоль К.К. Индуизм в истории Индии. С.265. . Были среди известных ему индийских политиков и такие, которые ратовали за бойкот и иные формы ненасильственных действий.

Так что вовсе не один только бог внушал М.К. Ганди его идеи ненасильственного освобождения Индии.

Политическую деятельность свою М.К.Ганди начал в Южной Африке, куда отправился вести дела индийской торговой фирмы в 1893 году. Здесь вовсю практиковалась политика, впоследствии получившая название «апартеид». Буры (потомки первопоселенцев из Голландии) и англичане объявили себя хозяевами, а индийцев и других цветных допускали только как дешевую рабочую силу, всячески ограничивая в правах. М.К. Ганди был выдворен из вагона первого класса, не был допущен в дилижанс только для белых, ему, как и другим «цветным», не разрешалось ходить по тротуарам. Но индийцам приходилось терпеть все эти унижения — независимо от их образования и статуса — потому что на родине работы для них не было.

Первые замыслы новой политики — ненасильственного сопротивления — пришли к М.К. Ганди именно в Южной Африке. Он решил, что не будет отвечать насилием на насилие местных властей, и даже не будет отвечать грубостью на грубость. (Впрочем, такой возможности у него и не было; индиец в Южной Африке был абсолютно бесправен, его могли выслать и просто избить до смерти). В ответ на оскорбления и насилие М.К.Ганди решил вести себя подчеркнуто вежливо, но твердо требовать соблюдения своих законных прав. Кроме того, он решил прощать оскорбления, смотря на оскорбившего его белого как на больного или как на ребенка, который не ведает, что творит.

В мае 1894 года М.К.Ганди собрал всех индийцев, проживавших в Претории, и призвал их к единству в ненасильственной борьбе за свои права, к отказу от внутренних распрей и к забвению деления на касты. Была создана партия — Индийский конгресс южноафриканской провинции Наталь. Ее цель состояла в том, чтобы отстаивать законные права индийцев как граждан Британской империи и, в частности, добиваться их равенства с белыми. Кроме того, члены партии стремились обучать детей индийцев в импровизированных школах, улучшать санитарные условия жизни индийских семей и распространять по всему миру информацию о бедственном положении индийцев в Южной Африке.

В наши задачи не входит рассмотрение политической деятельности М.К.Ганди во всех деталях и частностях — начиная с его акций в Южной Африке и заканчивая борьбой за независимость Индии. Мы расскажем только об одном эпизоде, который позволит понять, что именно Ганди подразумевал под ненасильственной борьбой, ахимсой и сатьяграхой .

22 августа 1906 г. правительство Трансвааля публикует проект закона, который вызвал бездну возмущения у индийцев. Суть закона состояла в том, что все они, желающие проживать в Трансваале, должны были пройти регистрацию в полиции — не только мужчины и женщины, но и дети, начиная с восьми лет. После этого им выдавались специальные удостоверения. Индус без такого удостоверения подлежал аресту и высылке из страны. Полиция получала право проверять регистрацию по месту жительства, в том числе — входить для этого на женскую половину дома, куда посторонним мужчинам доступ был категорически воспрещен.

Индийцы были взбешены таким чудовищным, бесчеловечным законом. Некоторые из них заявили, что не допустят полицию на женскую половину и, если надо, не остановятся перед применением оружия. М.К. Ганди заявил, что он лучше умрет, чем согласится с подобным законом.

Современному россиянину трудно объяснить, что именно так возмутило индусов в этом законе об обязательной регистрации. Здесь надо учесть, что приехавшие на заработки в Южную Африку индийцы отнюдь не привыкли жить по законам правового государства. Они сформировались в условиях традиционного общества. Чтобы объяснить, что это означает, можно провести такую аналогию. До реформы 1861 года, отменившей крепостное право, элементарной хозяйственной единицей на Руси был крестьянский двор, и лишь один человек, именовавшийся в народе «большаком», представлял его перед государством и правом. Он один участвовал в сельских сходах, а дальше и его представляли перед государством староста и помещик. Представим теперь, что вся русская семья крепостных времен снялась с места и поехала на заработки в Южную Америку. Она попыталась там жить так, как жила в России, то есть по обычаям традиционного общества. И вдруг приходят какие-то полицейские и требуют переписать всех, кто живет в доме, да еще и заплатить за каждого подушную подать — три фунта стерлингов.

Крестьянин поначалу только почесал бы в затылке от недоумения. Женщина на Руси в крепостные времена за человека вообще не считалась — как все мы помним из произведения великого Н.В.Гоголя «Мертвые души», ревизская сказка, то есть список крепостных крестьян помещика, сдаваемый, в том числе, и в полицию, не включала лиц женского пола. И негодяй Собакевич надул Чичикова, обманом вписав в список — для увеличения общего количества продаваемых фиктивно крестьян — женщину Елизавету Воробей, воспользовавшись тем, что ее фамилия звучит «по-мужски». Детей же в доме вообще никто всерьез не считал. Занятие это было довольно бессмысленное, потому что до 21 года не доживал каждый третий ребенок (никакой педиатрии, разумеется, не было и в помине). Полновластным хозяином в семье, единственной властью в доме был старший мужчина — «большак». Он вовсе не намеревался допускать каких-то посторонних в дом — пусть даже хоть самого полицмейстера. Впрочем, и полицмейстер едва ли пошел туда с проверкой. Что же касается права входа на женскую половину, то даже во времена царя Алексея Михайловича, отца Петра Великого, царица не имела права выйти к гостям — она могла только подглядывать за ними через щелочку в двери. Алексей Михайлович пошел на чудовищное нарушение традиций, когда велел ставить театральные спектакли на западный лад и выходил смотреть их вместе с женой. А когда его сын Петр велел выводить боярских жен и дочерей на ассамблеи, то есть публичные собрания, то за такое посрамление и выставление на позор (т. е. на обозрение) женской части семей он был прозван Антихристом.