Карл Гершельман - «Я почему-то должен рассказать о том...»: Избранное

Вообще К. К. Гершельману при жизни в послевоенный период удалось увидеть напечатанной лишь одну работу — историко-литературную статью «Тема “тайной свободы” у Пушкина». Она была напечатана в известном нью-йоркском «Новом журнале» (1949, Кн. XXII. С. 176–189).

К. К. Гершельман умер 21 декабря 1951 г. в Эйхштетте, и там же похоронен. Вера Булич откликнулась на его смерть стихотворением.

Памяти друга

К. Гершельман

1952 [48] Булич, Вера. Ветви. Четвертая книга стихов. — Париж: Рифма, 1954. С. 40.

От К. К. Гершельмана остался большой архив. В нем, прежде всего, обращает на себя внимание множество черновых материалов, выписок, относящихся к его философским трудам. Много черновых и беловых рукописей, как опубликованных, так и неопубликованных работ писателя. Они свидетельствуют о длительной, напряженной, кропотливой работе Гершельмана над текстами своих произведений, о чем мы уже говорили выше. Среди рукописей-автографов преобладают тексты работ, написанных в Эйхштетте, но много и относящихся к познаньскому и даже к эстонскому периодам жизни их автора.

***

К. К. Гершельман — писатель очень своеобычный. Он не просто «автор со своим лицом» — каждый настоящий писатель должен быть «автором со своим лицом»! — Карл Гершельман именно литератор необычный, не похожий на абсолютное большинство русских эмигрантских литераторов, в какой-то степени «не типичный» для литературы Русского зарубежья 1930-1940-х годов. Это особенно относится к его философской эссеистике, но также и к его миниатюрам и рассказам, быть может, в меньшей мере, — к его стихам.

Хотя первые публикации К. К. Гершельмана были в прозе, но начинал он, как можно предполагать, со стихов. В его архиве сохранились некоторые неопубликованные стихотворения, явно относящиеся к 1920-м годам. Одно из них, навеянное впечатлениями от страшных, кровавых событий Гражданской войны в России, печатается в этой книге. Там же, в архиве, можно найти цикл стихов, посвященный архитектурным стилям разных эпох — средневековью, готике, рококо, ампиру, — и также, скорее всего, восходящий к периоду поэтического «ученичества» Гершельмана.

Зрелая поэзия К. К. Гершельмана относится к 1930-м годам, охватывает сравнительно непродолжительный период в шесть-семь лет и очень отличается от его ранних опытов. В ней нет ни политической, ни любовной, ни пейзажной лирики, преобладают стихотворения, которые условно можно отнести к философской поэзии, но особого рода. В свое время еще В. С. Булич, тонкая ценительница поэзии, отметила, что у Гершельмана «есть своя большая тема, и все стихи образуют единство, по-разному говоря о самом главном » [49] Из письма В. С. Булич к Е. Б. Гершельман от 12 ноября 1959 г. (Памятники культуры, 1997. С. 131). (выделено нами. — С.И.). Это самое главное — своего рода поэтическое исследование сущности и органической связи понятий «жизнь-смерть», места человека в огромном мироздании [50] См. наблюдение Т. Пахмусс в цит. выше статье «Из архивных материалов — К. К. Гершельман (1899–1951) — русский писатель и художник» (Russian Language Journal. Vol. XXXVI. 1982. № 123–124. С. 209). , проблем вечности и бессмертия, грядущей судьбы мира и человечества. Оно тесно связано с мировоззренческими исканиями автора, в ней немало общих черт с философской системой позднего Гершельмана. В. С. Варшавский справедливо заметил, что «основная интуиция Гершельмана — это не вера в будущую, после смерти, вечную жизнь, а ощущение пребывания в вечной жизни уже сейчас, как в каком-то особом измерении данной нам действительности» [51] Варшавский В. С. Цит. соч. С. 201. .

Правда, в данном случае В. С. Варшавский писал о труде Гершельмана «О “Царстве Божием”», но это наблюдение с полным основанием может быть отнесено и к его поэзии.

— писал К. К. Гершельман в первом своем появившемся в печати 1932 г. стихотворении «Думы» [52] ТРГ. 1932. 18 дек. № 6. С. 5. .

Юрий Иваск находил, что Гершельман был ярким представителем «парижской ноты» в Эстонии. Это утверждение все же нуждается известной корректировке. В поэтическом стиле Гершельмана, без сомнения, есть черты, сближающие его с выразителями «парижской ноты» в эмигрантской поэзии. На некоторые из них — «недоуменно-вопросительные интонации, нарочитая простота словаря, оборванные строки, обилие вводных предложений, тенденция к “опрощенной”, “дневниковой” записи» — уже указывалось в работах литературоведов [53] Пахмусс Т. Из архивных материалов… С. 209. Эти наблюдения повторены в другой работе: Pachmuss, Temira. К. К. Гершельман — русский поэт в Прибалтике // Occasional Papers in Slavic Languages and Literature. Vol. 2. 1986. С. 135. . Однако характерно, например, что Гершельман не проявлял никакого интереса к произведениям духовного отца «парижской ноты» Г. Адамовича и в то же время очень интересовался поэзией его главного оппонента В. Ходасевича [54] См. его письма к В. С. Булич от 30 окт. и 31 дек. 1938 г. (Isakov S.G. Переписка К. К. Гершельмана и В. С. Булич. С. 197 и 199). . Не случайно также Л. Гомолицкий в рецензии на антологию «Якорь» прямо противопоставлял К. К. Гершельмана выразителям «парижской ноты» [55] Гомолицкий Л. Надежды символ // Меч. 1936. 26 янв. № 4 (88). С. 6. . Многие типичные особенности стихов Гершельмана не соответствуют установкам парижан.

По своему характеру поэтическое творчество К. К. Гершельмана ближе всего к поэзии «Чисел» — журнала молодых эмигрантских авторов [56] О нем см.: Летаева Н. В. «Числа» // Литературная энциклопедия русского зарубежья 1918–1940. Периодика и литературные центры. М.: РОССПЭН, 2000. С. 496–502. , публикации которого он ставил очень высоко. Для авторов «Чисел», как известно, характерен интерес к таким проблемам, как цель жизни, смысл смерти, отказ от политики, предпочтение «сущностного» краткосрочному; именно это становится «самым главным». Все это типично и для стихотворений Гершельмана, отличающихся, правда, большей рельефностью, внутренней динамикой стиха. Впрочем, следует иметь в виду, что черты «парижской ноты» не были чужды авторам «Чисел» и порою встречаются и у них.