Имре Лакатос - Фаллибилизм против фальсификационизма

Если гипотетическая планета столь мала, что недоступна даже самым большим из возможных оптических телескопов, он мог бы испробовать какой-нибудь совершенно новый прибор (вроде радиотелескопа), который мог бы позволить “наблюдать” ее, то есть Природу о ней, даже пусть только косвенно. (Новая “наблюдательная” теория может сама и не быть четко сформулированной или удостоенной строгой проверки, но это озаботило бы его не более, чем Галилея заботили подобные ситуации.)

По крайней мере до тех пор, пока некая новая исследовательская программа вытеснит ньютоновскую программу и сможет объяснить это столь упрямое явление. В таком случае это явление будет извлечено из забвения и провозглашено “решающим экспериментом”.

Поппер спрашивает “Какого же рода клинические реакции могли бы в глазах психоаналитика опровергнуть не только отдельный его диагноз, но и психоанализ в целом?” ([162], р. 38, [русск. перев., с. 247]). А какое наблюдение могло бы опровергнуть в глазах ньютонианца не только какое нибудь частное объяснение, но саму теорию Ньютона?

Это ограничение ceteris paribus, как правило, не должно рассматриваться как отдельная посылка.

Кстати, мы могли бы убедить догматического фальсификациониста в том, что его критерий демаркации был очень наивным заблуждением. Отказавшись от него, но сохранив свои основные посылки, он должен был бы изгнать теории из науки и рассматривать рост научного знания как накопление доказательно обоснованных базисных предложений. Это действительно было бы последней фазой классического эмпиризма после того, как испарилась надежда доказывать или по крайней мере опровергать теории фактами.

См. [161], разд. 8.

Ниже, в III разделе будут приведены еще более убедительные примеры.

Это разделение и соответствующая терминология заимствована у Поппера; см. [161], гл. 19, [русск. пер., с. 105-107]; [157], гл. 23, прим. 3 к гл. 25 [русск. пер., т. 2, с. 247, 433].

Какой ни возьми вариант консервативного активизма, он не может объяснить, почему теория тяготения Ньютона должна быть неуязвимой для критики; кантианцы ограничивались объяснением прочности геометрии Евклида и механики Ньютона. Что же касается ньютоновской гравитационной теории и его оптики (или других областей науки), то они занимали неясную и временами индуктивистскую позицию.

Я не отношу Гегеля к “революционным активистам” Он и его последователи рассматривали изменение концептуальных каркасов как предопределенный, неизбежный процесс, в котором индивидуальное творчество или рациональная критика не играют существенной роли. По этой “диалектике” получается, что те, кто устремляются вперед, поступают так же неверно, как и те, кто плетется позади. Умно поступает не тот, кто строит лучшую “тюрьму” или разрушает своей критикой старую, а тот, кто всегда идет в ногу с историей. Эта диалектика рассматривает изменение вне связи с критикой.

См.. [204], [203], [205]

См., в частности [149], [150] [русск. перев, с. 5-152], [127], [106], [107]. Быть может, одной из главных философских заслуг конвенционалистов было то, что они высветили этот факт: любая теория может быть спасена от опровержений “конвенционалистскими уловками”. (Последний термин введен Поппером. См критическое обсуждение конвенционализма Пуанкаре в [161], особенно гл. 19 и 20, [русск. перев. , с 105- 112])

Пуанкаре вначале разработал свой конвенционализм по отношению к геометрии [149]. Затем Мильо [127] и Леруа обобщили идею Пуанкаре, распространив ее на все разветвления современной физики. Пуанкаре [150] с самого начала подвергает строгой критике бергсонианца Леруа, взглядам которого он противопоставляет аргументы, защищающие эмпирический (фальсифицируемый или “индуктивный”) характер всей физики, исключая геометрию и теоретическую механику. Дюгем, в свою очередь, критиковал Пуанкаре: по его мнению, и ньютоновская механика могла быть опровергнута.

Loci classici (здесь: самые характерные примеры (лат.) ― Прим перев ) этих концепции ― [40] и [154]. Дюгем не был последовательным революционным конвенционалистом. Во многом следуя Уэвеллу, он полагал, будто концептуальные изменения суть лишь приготовления к заключительной, хотя, быть может, неблизкой, “естественной классификации”. “Чем совершенней теория, ― писал он, ― тем в большей степени мы осознаем, что логический порядок, в который она выстраивает экспериментально установленные законы, есть отражение некоторого порядка бытия”. В частности, он отказывался признать, что механика Ньютона действительно “рухнула” и называл теорию тяготения Эйнштейна проявлением “безумной и лихорадочной погони за новыми идеями”, которая ввергла физику в настоящий хаос, где уже логика сама блуждает в потемках, а здравый смысл в ужасе бежит прочь” (Из предисловия ко II-му изданию (1914) его книги [40].)

[40]. гл VI, § 10

[161], гл 30, [русск. перев., с. 145].

В этом разделе я обсуждаю “наивный” вариант попперовского методологического фальсификационизма. Поэтому всюду, где в этой главе стоит термин “методологический фальсификационизм”, его можно читать как “наивный методологический фальсификационизм”.

[161], гл. 27, [русск. перев., с. 132].

Там же, гл. 28, [русск. перев., с 136-138].

[161], гл 30 [русск. пер., с. 143], [166], рр 2191-292

См [163], р. 390 [русск. перев., с 360].

Обратим внимание, что Поппер весьма тщательно берет термин “наблюдательный” в кавычки, см [161], гл 28 [русск. пер., с 136-137].

Такое разграничение играет какую-то роль в первом и в четвертом типах решений методологического фальсификациониста

Интересное обсуждение этой темы можно найти у Фейерабенда [57]

Можно спросить не лучше ли было бы отказаться от терминологии натуралистического фальсификационизма и окрестить “наблюдательные” теории “пробными теориями”?

См. [161], гл. 22. Многие философы как-то просмотрели важное замечание Поппера о том, что базисное предложение не может ничего опровергнуть без помощи хорошо подкрепленной фальсифицирующей гипотезы.

См. [161], гл. 30; [русск. перев., с 145].

См. [161], р. 387

[161], гл. 30, 29, [русск. перев., с. 148]

[159], р. 134; [русск. перев. № 10, с. 44]. В других работах Поппер подчеркивает, что его метод не может «гарантировать» выживание сильнейшим. Естественный отбор может ошибаться: сильнейшие могут гибнуть, а монстры — выживать.