Имре Лакатос - Фаллибилизм против фальсификационизма

См. [155].

[161], гл. 82; [русск. перев., с. 213].

Там же, с. 214.

В отличие от догматической фальсификации (опровержения), эта “фальсификация” представляет собой прагматическую, методологическую идею. Но что же она означает? Ответ Поппера, с которым я не согласен, заключается в следующем: методологическая “фальсификация” указывает на “необходимость замены фальсифицированных гипотез лучшими гипотезами” ([161], р. 87; [русск. перев., с. 116]). Это хорошо иллюстрирует тот процесс, который описан мной в [92], когда критическая дискуссия изменяет исходную проблему, но оставляет старую терминологию. Побочным результатом оказывается изменение значений терминов.

Критерий демаркации догматического фальсификациониста: теория “научна”, если она имеет эмпирический базис.

Между прочим, Поппер [161] не совсем четко фиксирует этот момент. Он пишет: “Конечно, можно интерпретировать понятие наблюдаемое событие в психологическом смысле. Однако я использую это понятие в таком смысле, который позволяет заменить его на понятие “событие, характеризующееся положением и движением макроскопических физических тел” ([161], гл. 28; [русск. перев., с. 137]). Например, мы можем признать позитрон, проходящий через камеру Вильсона в момент t 0, наблюдаемым событием, хотя сам позитрон имеет отнюдь не макроскопическую природу.

См. [161], гл. 68. Действительно, методологический фальсификационизм является философской основой некоторых из наиболее интересных направлений в современной статистике. Подход Неймана – Пирсона полностью основывается на методологическом фальсификационизме. См. также [27], гл. VI. (К сожалению, Брейсуэйт истолковывает попперовский критерий демаркации как водораздел между осмысленными и неосмысленными, а не между научными и не-научными высказываниями.)

[153] [русск. перев., с. 237].

Там же, с. 238.

[159], р. 133; [русск. перев. № 10, с. 44].

Обсуждение этого важного понятия попперовской методологии см. в [93], р. 397 и далее.

[161], гл. 9; [русск. перев., с. 74].

Там же.

Там же.

О проблеме «управляемого эксперимента» можно сказать только то, что это проблема такой организации экспериментальных условий, при которой сводится к минимуму риск отучиться в зависимости от такого рода решений.

В некотором важном смысле этот тип решений относится к той же категории, что и первый тип: такие решения разделяют проблематическое и непроблематическое знание.

Все это ясно показывает сложность решений, с помощью которых определяется «эмпирическое содержание» теории, то есть класс ее потенциальных фальсификаторов. «Эмпирическое содержание» зависит от нашего решения, какие из теорий считать «наблюдательными» и какие аномалии считать контрпримерами. Если сравнивать эмпирическое содержание различных теорий, чтобы определить, какая из них «более научная», то надо привлечь очень сложную и, следовательно, безнадежно произвольную систему решений, касающихся соответствующих множеств «относительно атомарных предложений» и «сферах применения» этих теорий. (О значении этих (весьма) специфических терминов см.: [161], русск. перев., с. 167–172.) Но такое сравнение возможно только тогда, когда одна теория вытесняет другую (см.: [161], р. 401, сноска 7). Но даже в этом случае могут встретиться трудности (которые, однако, не приводят к неустранимой «несоизмеримости»). (В конце 1960 годов, когда И. Лакатос работал над своей концепцией, дискуссии по проблеме «несоизмеримости» научных теорий, сменяющих (вытесняющих!) друг друга в ходе развития научного знания, были в самом разгаре. Коротко, тезис о «несоизмеримости», взятый на вооружение Т. Куном, П. Фейерабендом и другими философами и историками науки, сводится к следующему: переходы к альтернативным теориям совершаются не по логическим воображениям, поскольку «старая» и «новая» теории используют совершенно различные понятия и, следовательно, не могут противоречить одна другой. По мнению сторонников этого тезиса, данное обстоятельство говорит против всяких попыток «рациональной реконструкции» таких переходов, особенно когда речь идет о так называемых «научных революциях», то есть смене фундаментальных теорий. И. Лакатос, с одной стороны, соглашаясь с тем, что «рациональная реконструкция» не может осуществляться в соответствии с тем пониманием научной рациональности, какое было свойственно «джастификационистам» и логическим позитивистам, с другой стороны, довольно скептически относился к семантической аргументации в защиту этого тезиса (см.: Лакатос И. История науки и ее рациональные реконструкции // Структура и развитие науки. Из Бостонских исследований по философии науки. — М.: 1978. С. 203–269; см. также: Мамчур Е. А. Проблема соизмеримости теорий // Физическая теория (философско-методологический анализ). — М.: 1980; Порус В. Н. О философских аспектах проблемы «несоизмеримости» научных теорий // Вопросы философии, 1986, № 12). — Прим. перев. ).

Это было показано Дж. Уиздомом; см.: [210].

Например, «для всех металлов существует некоторое вещество, переводящее их в раствор» или «существует вещество, способное превращать все металлы в золото». Обсуждение таких теорий содержится в [199] и [201].

[177]. р. 683.

Я уверен, что кое-кто усмотрит в методологическом фальсификационизме «экзистенциалистскую» философию науки.

[139], р. 356.

[74], р. 621. Агасси [4] идет вслед за Нейратом и Гемпелем; см. особенно р. 16 и далее. Скорее забавно, что Агасси полагает, будто он в этом вопросе выступает против «всей литературы по методологии науки». В самом деле, многие ученые вполне понимали трудности, связанные с «конфронтацией теории и фактов». (Ср. [49] р. 27). Некоторые философы, симпатизирующие фальсификационизму. подчеркивали, что процесс отвержения научной гипотезы более сложен, чем кажется на первый взгляд» ([27], р. 20). Но только Поппер нашел конструктивное, рациональное решение.

[74], р. 622. Решительный гемпелевский «тезис эмпирической определенности» только подновляет старые аргументы Нейрата и некоторые Поппера (против Карнапа. я полагаю), но прискорбно, что он даже не упоминает своих предшественников или единомышленников.

[139].

[161], гл. 26; [русск. перев., с. 129].

Нейрат, кажется, так и не понял этот простой аргумент Поппера (см.: [139]).