Александр Фефилов - Введение в когитологию: учебное пособие

Ю.М. Шилков, представляя программу курса «Структуры сознания», использует понятие «когитология сознания», которое предполагает «соотношение психологии, психолингвистики, лингвистики, логики и риторики» (web-кафедра философской антропологии, Шилков, 2003).

М.К. Мамардашвили в одном из своих интервью также упоминает «когитологию», используя данный термин как синоним «когнитологии», ср.: «Но, может быть, более эффективны другие, «внешние» пути анализа сознания с помощью моделей.Специалисты по информатике, когитологиии когнитивной психологии пытаются моделировать или имитировать некоторые функции мышления…» (Мамардашвили М. Метафизика свободы. 1999–2002).

«Когнитивная наука» в целом определяется в «Новой философской энциклопедии» как «комплекс наук, изучающих сознание и высшие мыслительные процессы на основе применения теоретико-информационных моделей» [35, 264].

К когнитивной науке причисляют и «философию сознания». Отмечается, что «в современной философской и когнитивной литературе понятия сознания, разума, интеллекта и мышления часто употребляются не дифференцированно и что неразличение этих понятий и даже их прямое отождествление носит постоянный характер» [27, 175–177].

Назрела необходимость вывода лингвистики из состояния традиционной академичности и современного методологического кризиса. Весь ход предшествующего изложения свидетельствует о том, что лингвистике следует придать статус когитологической науки, изучающей процессы вербального мыслевоплощения, мыслеобозначения, мыслеформирования и речевого мыслевыражения.

На пороге нового тысячелетия традиционное языкознание постепенно утрачивает объект своего собственного исследования. Синтез языка и сознания, речи и мысли настолько очевиден, что трудно определить даже, чтоявляется собственным объектом анализа лингвистической науки, поскольку мы имеем дело с лиминальными, пограничными категориями, равным образом относящимися как к лингвистике, так и к философии и другим наукам. Язык как объект исследования уже не является прерогативой современной лингвистики. Говоря иначе, он не только лингвистичен, но и психичен и философичен. Как объект исследования язык является многогранным и комплексным. Таким образом, сам феномен языка требует от науки разработки новых, совокупных методов анализа.

Однако сделаем небольшой экскурс в историю методологии языкознания. Языкознание развивалось и развивается, главным образом, в русле двух методологических и в некотором смысле философских положений, ср.:

(1) «язык в себе»(описательное, объяснительное и структурное языкознание); здесь анализ нацелен на описание и объяснение устройства, организации языка;

(2) «язык для человека»(= язык для говорящего и пишущего; для слушающего и читающего субъекта) (это положение активно реализуется во всех направлениях коммуникативной лингвистики – в социолингвистике, психолингвистике, прагмалингвистике). Данное направление настраивает на исследование функционирования и использования языка.

1. Известно, что целью структурной лингвистики были поиски и генерирование структуры языка, характеризующейся целостностью, способностью трансформироваться и саморегулироваться.

Остается открытым вопрос – насколько востребована данная цель для человека, использующего язык. Как человек говорящий может применить знания о структуре языка в своей деятельности, связанной с различными типами и способами речедействий?

Для простоты понимания данной проблемы прибегнем к известной автомобильной аналогии и сформулируем вопрос следующим образом: «Для чего водителю необходимо знать устройство автомобиля?» Ответ – для того чтобы правильно проводить хотя бы элементарные профилактические работы и тем самым предотвратить возможную поломку автомобиля. Он должен знать, что нужно делать, чтобы содержать автомобиль в исправном состоянии. Однако для вождения автомобиля глубокие знания устройства автомобиля могут быть и не обязательны. Их отсутствие вряд ли пагубно скажется на умении и навыках вождения. Наиболее полезными в этой связи оказываются знания управления автомобилем.

Если следовать данной аналогии, то можно сделать вывод, что знания структуры языка как будто вторичны. Первичными или необходимыми же являются знания использования языка как целостной системы.

На самом деле это не так. Для успешного общения на языке необходимо усвоить «технику говорения», которая опирается на знания грамматического устройства и семантики лексических единиц языка. Без этого социально регламентированное общение на языке между членами коллектива просто невозможно. Прежде всего это касается иноязычного общения. Излишними являются здесь лишь теоретизированные знания о языке.

Общеизвестно, что общение на родном языке может протекать более или менее успешно и без специального знания грамматических правил, т. е. интуитивно, по аналогии, машинально. Как в том, так и в другом случае мы снова приходим к выводу, что следует разделять знания языкаи знания о языке.Кроме того, отдельно следует говорить о знаниях использования языка.

Структурные модели строились на семиотической основе, поскольку язык стал рассматриваться как система знаков. Знаковость языка не ограничилась статичностью отношения обозначающего и обозначаемого. Семиотическое отношение стало рассматриваться не как раз и навсегда конвенционально установленное. Было замечено, что подвижность, динамичность семиотического отношения зависит от говорящего человека, точнее – от его речевой деятельности.

Однако, с одной стороны, речь начали подменять свойствами языка. С другой стороны, особенности речи стали автоматически приписываться языку. Иными словами, речь рассматривалась как демонстративное пространство для подтверждения и актуализации явлений языковой системы и в то же время как феномен, относящийся к языку в целом.

Методологический кризис такого подхода обусловлен, таким образом, смешением интралингвистических параметров языка и экстралингвистических факторов речи.

Преодоление данного методологического кризиса возможно лишь в том случае, если речевая единица будет рассматриваться как интегративная семантико-понятийная единица. Для этого необходимо признать, что в контексте реализуются не собственно вербальные параметры языка, а смешанные, синтезированные речемыслительные категории.

Объектом анализа на уровне контекста является не язык, а речемысль, т. е. когитологическая категория, формирующаяся на стыке языкового и концептуального сознаний, вступающих друг с другом в динамическое взаимодействие.