Анри Мишель - Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции

Справедливость требует, чтобы все члены общества могли существовать – такова ее цель. Каково же должно быть средство для обеспечения каждому пропитания: должно ли оно обязательно состоять в налоге в пользу бедных, как он применяется в Англии, или в праве на труд, как его понимала демократическая школа 1848 года? Нет, если опыт показывает, что эти средства не пригодны. Возможно и обязательно только то, чтобы члены общества были обеспечены в средствах к жизни. Гораздо менее важно и ничуть не обязательно, чтобы это достигалось тем, а не иным способом. Об этом должны позаботиться экономисты и на основании точного знания фактов, их связи и взаимодействия дать формулу, не страдающую недостатками тех, которые они осуждают.

Справедливость требует, чтобы все члены общества получили интеллектуальную и моральную культуру – такова цель. Должно ли средство заключаться в установлении государственной морали и государственного обучения? Нет, раз свободные ассоциации и даже церкви, не нарушающие принципов гражданского общества, уже служат рассадниками элементарного образования и моральной культуры. Ничто не мешает этим ассоциациям и церквам выполнять целиком или отчасти задачу, налагаемую социальной справедливостью. Ничто не обязывает государство занять место этих церковных и светских ассоциаций. Ему достаточно вмешиваться там, где они не действуют, и организовать постоянное наблюдение за их деятельностью; установить форму этого наблюдения может оказаться затруднительным, но в принципе оно законно.

Угодно ли, наконец, еще пример? Так как установленные нами права личности могут быть обеспечены лишь ценою обременительных институтов, то следует ли пользоваться проводимыми нами различиями и в вопросе о налоге? Прогрессивный подоходный налог, если он не становится грабежом, не только не возбуждает никаких возражений с точки зрения чистой и абстрактной справедливости, но как будто заслуживает поощрения. Следует ли отсюда, что к нему нужно прибегать? Нет, если финансовая наука докажет, что он негоден; или если опыт обнаружит, что в данном политическом обществе прогрессивность налога становится орудием борьбы в руках партий. Ведь в конце концов важнее всего, чтобы государство имело средства для выполнения своих обязанностей перед обществом; а то, что оно получит деньги посредством налога или другим способом, – дело второстепенное. В данном случае опять-таки специалисты должны помочь приложению принципа, установленного философом.

Из этих примеров нетрудно понять, как примиряются права эмпирические и теоретические. Ошибка некоторых теоретиков состояла в том, что они предполагали обойтись без помощи опыта при определении средств для достижения целей и придавали совокупности произвольно намеченных средств величие и незыблемость принципа. Ошибка эмпириков состоит в том, что они, считая только свой метод пригодным для определения средств, думали обойтись без помощи теории при определении целей.

Поскольку государство обязано способствовать индивидуальному развитию своих членов, постольку же оно обязано уважать в них сложившуюся личность. Согласно классической формуле, вновь получающей все свое значение, свобода каждого не имеет тогда иной границы, кроме свободы другого. Отсюда – все те права индивидуума, которые предполагают невмешательство государства.

Эти права должны быть уважаемы до тех пор, пока они не противоречат двум главным функциям государства – моральной и экономической. Так, например, право гражданина распоряжаться самим собой не может доходить до отказа в приобщении к культуре себя самого или своих детей. Другой пример: совокупность прав, гарантированных и справедливо гарантированных на основании принципа свободы труда, не может служить помехой для всякого вмешательства государства с целью защиты слабого от угнетения сильного. Свобода ассоциаций, делающая все прочие свободы более плодотворными и драгоценными, не должна, в свою очередь, доходить до отрицания принадлежащей государству роли в деле защиты индивидуума от тирании самой ассоциации. В случае вероятного и желательного возрастания числа ассоциаций вмешательство государства в их жизнь должно будет все более и более увеличиваться ввиду необходимости предоставить членам ассоциаций известные гарантии против властных покушений сотоварищей.

Такова задача построенного на основании разума государства, если ее определять не для всякого общества, а для подобных нашему и взятых в данный исторический момент прогрессивных обществ. Эта задача, как мы видим, налагает на государство только обязанности. Если эти обязанности часто называли правами , то подобная ошибка объясняется требованиями полемики.

Государство должно было бороться за то, что называли его правом на обучение, потому что церковь и партии стремились сохранить за собой исключительное руководительство умами. Точно так же если бы против экономической функции государства не существовало могущественной коалиции и страстного сопротивления, то о праве государства на вмешательство в отношения между трудом и капиталом не было бы и речи и дело шло бы лишь о его обязанностях к индивидуумам. Конфликт, в котором в наше время сталкиваются столько умов, не получил бы такой остроты, как теперь. Только моральная личность считалась бы обладающей правом и уполномоченной с целью реального осуществления своего права прибегать к помощи других личностей, составляющих вместе с нею замкнутое общество, называемое нацией.

Решение, смысл которого ясен из предыдущих страниц, не имеет примирительного характера, подобно решению, указанному выше. Чтобы выйти из затруднений, оно не прибегает к комбинированию различных систем, а скорее становится на точку зрения, устраняющую главнейшие из этих затруднений. Сказанное мы видим, например, по отношению к правам индивидуума и так называемым правам государства. Формула, к которой мы приходим, отличается и от различных социалистических формул, хотя бы даже последние отводили некоторое место индивидуальной свободе, и от формул экономистов, допускающих добровольную помощь частных лиц и одобряющих паллиативы вроде кооперативной ассоциации, участия в прибылях, пенсионных касс и т. п., но отрицающих всякое вмешательство закона и государства.

Наша формула отличается от социалистических формул тем, что она не устанавливает, подобно коллективизму, механического распределения богатства; тем, что подобно государственному социализму не обязывает государство быть предусмотрительным, активным и нравственным в интересах своих членов.

В государстве, как мы его понимаем, гражданин находит в своих согражданах поддержку для достижения личного совершенствования; но он должен стремиться к нему и собственными силами. Граждан нельзя фабриковать, как мебель, извне; для совершенного развития души нужен внутренний процесс. В условиях жизни, отвечающих только что изложенной нами гипотезе, гражданин не только будет участвовать в своем собственном формировании (что, согласно социалистической концепции, не обязательно и едва ли возможно), но, кроме того, будет принимать постоянное участие в жизни государства. Действительно, моральная личность постоянно дает свое согласие обществу, часть которого она составляет. Она не создает его в физическом смысле слова, но создает его в моральном смысле. Таким образом, везде, где социалисты ставят естественную необходимость, мы ставим свободу; везде, где они призывают к принудительному вмешательству государства, мы ставим простое содействие. Даже там, где наши и их средства как будто совпадают, сходство чисто кажущееся.