В. Авдеев - Расовый смысл русской идеи. Выпуск 2

И. Солоневич пишет об этно-федерализме также жестко и определенно: «Можно было бы предположить, что полтораста петлюр во всех их разновидностях окажутся достаточно разумными, чтобы не вызвать и политического и хозяйственного хаоса – но для столь оптимистических предположений никаких разумных данных нет: петлюры режут друг друга и в своей собственной среде» [50]. «Всякий истинный федералист проповедует всякую самостийность только, пока он слаб. Когда же он становится силен, – или ему кажется, что он становится силен, – он начинает вести себя так, что конфузятся самые застарелые империалисты. Федерализм есть философия слабости…» [51]. «… всякий сепаратизм есть объективно реакционное явление: этакая реакционная утопия предполагающая, что весь ход человеческой истории – от пещерной одиночной семьи, через племя, народ, нацию – к государству и империи – можно обратить вспять» [52].

Современные российские «демократы» видят причины катаклизмов, разъедающих государственность, вывернутыми наизнанку. Так они полагают основной причиной краха Российской Империи и распада СССР «перегруженность центра» властными полномочиями и угнетенность бесправной периферии и «титульных республик». Для них необходимость федеративного устройства России обусловлена ее огромными размерами и множеством компактно проживающих на территории России самобытных народов. Сюда приплетается саморазоблачительный пример о самостоятельном статусе Польши и Финляндии в Российской Империи. Либеральные иллюзии в отношении статуса Польши и Финляндии породили серьезные проблемы для России еще в прошлом веке. С присоединением Польши текстильные фабрики Лодзи и Белостока стали конкурентами исконно русским текстильным центрам. Никаких административных мер для развития центральных регионов предпринято не было. А Финляндия в результате того, что ей была дарована возможность иметь собственную конституцию, смогла в составе Российской Империи повысить свой статус от провинции до автономии. В результате Польша и Финляндия в конце концов стали независимыми государствами. Этого же сценария расчленения ослабшей Империи добиваются современные сепаратисты-федералисты для «республик в составе Российской Федерации».

Как уже говорилось, в «Русской правде» Пестеля [53] национальная политика России основывалась на представлении о господствующем народе и подвластным ему народах. Общность коренного русского народа определялась по единству языка (при различных наречиях), веры, сословного деления, исторического пути (принадлежность в России в старинные времена). Всех полагалось именовать едиными именем «россияне» (в отличие от ельцинских «россиян» здесь имелся в виду тип человека, издревле живущего в великорусских губерниях). Говорилось, что подвластные народы всегда желают для себя независимости и отдельного политического существования. Признать такое желание как оправданное, истинное возможно «для тех только народов, которые, пользуясь оным, имеют возможность оное сохранить». Среди всех подвластных народов такое сохранение допускалось только для Польши, при соблюдении ряда условий – полного тождества системы управления с российской и военного союза. Выделение пользы соответствовало принципу «благоудобства» государства, обустраивающего его границы. Из того же принципа полагалось возможным расширение границ в Закавказье, Средней Азии и Молдавии. А Финляндия считалась почти полностью обрусевшей страной, отличной от коренного русского народа лишь некоторыми обычаями. Целью национальной политики полагалось полное слияние всех народов в один народ и забвение подвластными народами своей «бессильной народности». Предполагалось, что методами государственной политики различные племенные имена будут уничтожены и всюду будет введено общее название «русские». Добиваться этого полагалось господством русского языка и единством законов и образа управления.

Имперские принципы построения государства дополнял в «Русской правде» принцип неделимости России, ввиду явного преимущества «неделимого образования государства над федеративным». В условиях федерации «слово «государство» будет слово пустое, ибо никто нигде не будет видеть государства, но всякий везде только свою частную область; и потому любовь к отечеству будет ограничиваться любовью к одной своей области».

Для России федеративное устройство признается особенно пагубным в силу ее разнородности: «если сию разнородность еще более усилить через федеративное образование государства, то легко предвидеть можно, что сии разнородные области скоро от коренной России тогда отложатся, и она скоро потеряет тогда не только свое могущество, величие и силу, но даже может быть и бытие свое между большими и главными государствами. Она тогда снова испытает все бедствия и весь неизъяснимый вред, нанесенный Древней России удельною системою, которая также ни что иное была, как род федеративного устройства государства. И потому если какое-нибудь другое государство может еще сомневаться во вреде федеративного устройства, то Россия уже никак сего сомнения разделять не может: она горькими опытами и долголетними бедствиями жестоко заплатила за сию ошибку в прежнем ее государственном образовании».

Никакого областничества также не признавалось. Законы должны были быть одинаковы во всем пространстве государства. При этом занималась особо жесткая позиция в отношении инокультурных притязаний на свой собственный местный закон: «Мы обязаны запрещать все те действия иноверных законов, которые противны духу Законов Христианских; но все, что духу оных не противно, хотя и с оными различно, дозволять по усмотрению мы можем». Особенно жесткие меры предполагались, чтобы лишить привилегий обособленного существования евреев, которые жили по слову своих «рабинов», ужасным образом разоряют края, где жительствуют, имеют право не давать рекрутов и не объявлять об умерших, воспитывать по своему усмотрению детей. Полагалось невозможным сохранять положение, когда евреи пользовались большими правами, нежели христиане.

Здравая этнополитическая доктрина России может быть выработана только на основе обращения к тому периоду нашей истории, в котором не было место межэтнической распре – к опыту Российской Империи. Не будучи выражена в едином документе, этнополитическая доктрина того периода достаточно ясно была разработана в уже цитированной нами полемике между Л. А. Тихомировым и В. С. Соловьевым.

Кратко эта доктрина сводится к нескольким принципам. Вот они.

Россия создана и поддерживается русским по племени и православным по вере народом. Никакая другая народность не должна иметь больших прав в России, чем русские, но некоторые народности могут быть поставлены наравне с русской. Право на развитие получают лишь те народности, которые не угрожают существованию России и не мешают русским управлять по-русски и оставаться русскими (принцип государствообразующего племени).