Георгий Почепцов - Революция.com: Основы протестной инженерии

В числе создателей киевской виртуальной реальности возникли и две американские фирмы. Одна из них вызвала резкое неприятие, и ей было отказано в правдивости ее претензий [34–35]. Зато о другой вообще не упоминается, что является странным, поскольку именно эта фирма получила премию за лучшую международную кампанию года [36]. Это фирма «Аристотель», основанная в 1983 году и имеющая офисы в Атланте, Лондоне, Сан-Франциско, Торонто и Вашингтоне [37–38].

С. Телегин подчеркнул несовпадение языка власти и общества в современной России, поскольку власть, с его точки зрения, говорит на языке ложных понятий: «общечеловеческие ценности», «возвращение в лоно цивилизации» и так далее [29]. Однако это общее свойство несовпадения языка виртуальностей и языка реальностей. При этом власть тяготеет к языку виртуальностей, а население – к языку реальностей.В результате создается постоянное напряжение между ними, которое, собственно говоря, и должна снимать работа пресс-служб, PR-служб и спин-докторов (см. табл. 27).

Таблица 27

Язык власти и общества в современной России

Между властью и населением все время должен существовать переводчик. В долговременных стратегиях эту роль исполняют кино и телевидение, переводящие интенции власти на язык населения. Сегодня в российском кино, например, просматривается смена героики в сторону поднятия образов разведчиков, контрразведчиков и прочих представителей спецслужб. Все это позволило Виктору Шендеровичузаявить следующее: «Это на самом деле поразительно, но теперь все стремятся создавать легенды и сказки о спецслужбах» [цит. по: 39]. Чтобы быть справедливым, следует упомянуть, что после 11 сентября советник президента Джорджа Буша Кард Роув ехал в Голливуд разговаривать с представителями кинобизнеса, в результате чего образ представителя ПРУ перестал быть столь зловещим.

В результате следует отметить несовпадение двух технологий работы в виртуальном пространстве: технологии расширения и технологии удержания.Их можно представить себе в виде роли миссионера, действующего на новых территориях, и роли стандартного священника со своей постоянной паствой. В первом случае надо принести на новую территорию то, что для них будет контробъектом, противоречащим тому, что было до этого. Во втором случае можно лакировать и лелеять имеющийся виртуальный объект.

Эти два процесса обладают разными характеристиками (см. табл. 28).

Таблица 28

Технологии работы в виртуальном пространстве

В первом случае «священник» идет к «пастве», во втором – на-оборот. Захват власти или удержание власти строятся на этих же принципах: акцент на привлечении новых адептов или акцент на наказании старых адептов. В одном случае нужны еретики, в другом – послушание. Все это требует разного типа поведения и для лидеров этих двух стратегий.

Оранжевая революция 2004 года в Киеве должна была захватить как можно больше новых приверженцев, что можно было сделать исключительно интенсивной работой в виртуальном пространстве, поскольку другим ресурсом оппозиция не обладает, так как, например, не может увеличивать зарплаты и пенсии. Виртуальный ресурс – это новый вид ресурса, с которым власть всегда будет работать хуже. И та и другая стороны должны были продемонстрировать чисто коммуникативными методами свою силу и бессилие противника. Если власть использует ритуальные способы действия, то оппозиция совершенно новые, что продемонстрировал уже первый ход – выдвижение Виктора Ющенко в президенты Украины на Певчем поле, – который отличался необходимым уровнем креативности. Ритуальный ресурс – это вторичный вид структурности, он должен базироваться на предшествующем опыте, на первичной структурности. Такого опыта (разгона демонстраций и так далее) у власти не было. В результате ритуал не на чем было строить.

У власти преобладающим становится материальный ресурс, у оппозиции – виртуальный. Власть находится в уверенности, что материальный ресурс заведомо сильнее. У оппозиции просто нет другого ресурса, кроме виртуального, который к тому же все равно требует материальных систем своей доставки. Виртуальный ресурс по прошествии определенного времени тяготеет к ритуализаиии, вспомним религию. Поэтому старый виртуальный ресурс власти быстро исчерпывается: и Михаил Горбачев, и Борис Ельцин приходят к власти с огромным виртуальным ресурсом, который постепенно сходит на нет. Сходную нивелировку виртуального ресурса Владимира Путина можно наблюдать сегодня. Виртуальные объекты изнашиваются, что часто связано не столько с их соответствием / несоответствием реальности, сколько с требованием новизны. Вероятно, это связано с их принципиально иной природой, которая выдвигает иные корреляции.

Оранжевая революция обладала еще одним виртуальным компонентом – оранжевым цветом, который стал цветом кампании победителя. Исходно нейтральный цвет получил интерпретацию оппозиционности по отношению к власти, превратясь в виртуальный объект с символическим наполнением. Нейтральный в одном измерении, он был нагруженным символически в другом, что позволяло использовать его в многочисленном количестве контекстов. Более того, происходила реинтерпретация нейтрального использования в политически окрашенное. Объем использования оранжевого цвета в Киеве превосходил все мыслимые варианты.

Нейтральная характеристика, превратившись в виртуальную, позволила нести на себе коммуникативную нагрузку. При этом никакая борьба с ней была невозможна, поскольку в другом измерении цвет все равно оставался нейтральным объектом.

Виртуальное пространство предоставляет разного рода возможности для создания нужного типа символических объектов. Причем активно используемым инструментарием при этом становится карнавализация, когда одни и те же объекты имеют двойную интерпретацию. Помимо оранжевого цвета можно вспомнить митинг на площади, временами переходящий просто в концерт. Такие объекты двойной интерпретации являются основой ненасильственных акций протеста, создаваемых в рамках теории Джина Шарпа, что затрудняет реагирование на них властей. Подобные объекты двойной природы принадлежат двум разным системам (протестной и нейтральной), что дает возможность их активно использовать в потенциально агрессивной среде.

В целом виртуальность должна была выступать по двум основным направлениям: