Анжела Мальцева - Введение в философию желания

Потребность – выживание, желание – жизнь. Мы с удовольствием бы отказались от потребности, мы знаем их слишком хорошо, удовлетворение их привносит в нашу жизнь рутину. Потребность – достояние повседневности и заботы. Желание, напротив, содержит в себе нечто загадочное [52], оно привносит в жизнь обязательную для самого ее существования непредсказуемость. Желание празднично , оно таит в себе сюрприз и потому таинственно. Исполнение желания страшит, – это одна из причин, по которой герои «Пикника на обочине» братьев Стругацких, например, в самый последний момент отказываются от перспективы исполнения своих желаний.

Потребность «расчленяет» вещь на части, она не нуждается в целостности как таковой; потребности не нужно Имя. Желание, напротив, реагирует на Имя. Если кому-то нужны часы, ему все равно, какая это фирма, лишь бы часы не отставали и не спешили. Совсем другое дело – желание иметь часы «Royal Oak» от Одмара Лиге. Если потребность в снятии стресса извлечет из коньяка градусы, то желание будет наслаждаться цветом, прозрачностью, ароматом, букетом и послевкусием напитка, а также тихой компанией близких по духу людей, неторопливой беседой, теплотой, исходящей от камина. Желанию важно приобщение к знаменитому дому Хеннесси. Потребность «уничтожает» Имя.

Потребность заявляет о себе болью, неудобством или жжением; желание сопровождается удивлением.

Потребность созидает цивилизацию и испытывает культуру на прочность. Желание созидает культуру.

В контексте вышесказанного большой интерес представляет теория предрасположенностей Карла Р. Поппера. Поппер различает субъективные вероятности и объективные вероятности или предрасположенности. Предрасположенность – это свойство, внутренне присущее не объекту, а ситуации (частью которой является объект) [53](с. 185).

Введением объективной вероятности К. Поппер решительно расстается с детерминизмом, доказывая, что индетерминизм и свобода воли стали частью физических и биологических наук. Именно ситуация меняет предрасположенности. Вот примечательная мысль: «Само наше понимание мира изменяет условия в меняющемся мире; аналогичным образом действуют наши желания, наши предпочтения, наши мотивации, наши надежды, наши мечты, наши гипотезы, наши теории» (там же, с. 187). «Будущее потому объективно не зафиксировано; будущее объективно открыто» (с. 188).

Важно следующее замечание Поппера: «предрасположенности подобны активным силам притяжения» (с. 189). «Еще не реализовавшиеся возможности обладают некоторого рода реальностью… открытое будущее в некотором смысле уже присутствует – со своими многочисленными конкурирующими возможностями – почти как обещание, как соблазн, как приманка. Будущее, в этом смысле, активно присутствует в каждый данный момент». Каузальная картина мира, по которой прошлое, «посредством толчков или посредством более абстрактных причин, причем все они принадлежат прошлому, которое пинает нас и гонит пинками в будущее», объявляется не адекватной индетерминистскому миру предрасположенностей. «Не пинки сзади, из прошлого, подталкивают нас, а притяжение, соблазн будущего и его конкурирующих возможностей притягивают, приманивают нас. Именно это поддерживает жизнь, да и весь мир, в непрерывном развертывании» (с. 189).

Воспользовавшись словарем Поппера, можно сказать, что желание – это «соблазн будущего», в то время как потребность можно определить как некий «толчок в спину».

Выводы к главе.Уже само по себе сочетание в одном столь значимом для человека слове противоположных смыслов и значений задает проблемную ситуацию. Параллельно допустимое совмещение различных смыслов и значений в одном слове «желание» отражает интуицию глубокого противоречия, присущего самому феномену. Существование явного противоречия в смысловой оформленности термина в академической практике также наводит на мысль о диалектичности самого феномена желания и его двойственной природе.

Мы действительно имеем дело с противоречивым и сложносоставным, многоплановым и многоаспектным явлением, сама сложность и динамичная природа которого требуют для своего описания нескольких понятий, отражающих разные обличия желания. Желание существует и в качестве субстанции (и тогда может быть определено как «ценностная задача»), и в качестве субъект-объектного отношения (и тогда может быть определено как «неповторимое отношение»), являясь в обоих случаях противоречием.

Дадим теперь понятию желания искомое определение. Желание – это неповторимое отношение к Другому, ставшее личной ценностной задачей.

Изучение подходов к определению понятия желания в истории философской мысли позволяет говорить о том, что желание является своим исследователям в двух (основных) взаимосвязанных, но, тем не менее, разных обличьях. Во-первых, в желании видят достояние субъекта, выражение его неповторимой сущности, показатель его индивидуальности, качество его личности. Во-вторых, желание определяется как качество отношений между людьми, характеристика взаимодействия людей, социальный феномен.

Субстанциализированное желание описывается и представляется как объективная реальность, наделенная устойчивостью и самостоятельным существованием. Часто желание сводится к субстрату – простому, качественно элементарному образованию, которое, наряду с другими субстратами, обуславливает свойства протяженной или мыслящей субстанций (Декарт). Субстанциализация желания позволяет посмотреть на него как на основание и центр изменений человека (Спиноза). Желание – субстанция может быть охарактеризовано как сущностное свойство самосознания. Когда желание субстанциализируется, то оно часто понимается как некая «маленькая психическая сущность» (выражение Сартра), обитающая в сознании, как то, с чем «борется» воля, с чем «ведет переговоры» разум (тема «должного рассмотрения» у Локка, Декарта; общая идея противостояния разума и желания в классической философии), или как то, что необходимо любому агенту, чтобы начать действие (англо-американская философия). Выступавший в «Бытии и ничто» против субстанциализации желания Ж. – П. Сартр особенно критиковал эмпирическую психологию за то, что она считает, что эти «маленькие психические сущности» «заряжены» таким образом, что их влечет к определенной цели, находящейся в зависимости от воспитания, обстоятельств жизни, «характера» человека. Результат анализа желаний конкретного человека в эмпирической психологии на поверку оказывается синтезом набора абстрактных определений (например, «типичных черт характера») (Сартр, 2000, с. 547). «Этот самый» человек исчезает. Вместо конкретной личности получается метафизическая субстанция. Также исчезает уникальное, «только мое» и «здесь и теперь» возникшее желание, ведь «только мое» образуется отношением между конкретным индивидуумом и конкретным же объектом его устремлений в реальных неповторимых обстоятельствах жизни.