Анжела Мальцева - Введение в философию желания

Фома Аквинский всегда основывает свои собственные суждения на интуиции чувства и разума, он повсюду связывает, отождествляет бытие и интеллигибельность. Маритен пишет: «Декарт и вся рационалистическая философия полагают непреодолимую враждебность между интеллектом и тайной, и здесь кроется источник глубокой бесчеловечности базирующейся на рационализме цивилизации. Св. Фома примиряет интеллект и тайну в сердце бытия, в сердце существования. И этим он освобождает интеллект, он возвращает его к собственной природе, возвращая к своему объекту. Этим он также приводит нас в состояние внутреннего единства и позволяет нам… достичь свободы и мира» (с. 85).

Подведем итоги вышесказанному. Плодотворными для создаваемой философии желания представляются следующие идеи томизма и неотомизма:

1. Любовь и устремленность – равновелики бытию.

2. Желание составляет единичное в общем морального закона и без него закон нельзя считать применяющимся надлежащим образом.

3. Свобода человека не метафизическая, но эпистемическая. Человеку подобает быть свободным и это единственное «ограничение» его свободы.

4. Не достаточно знать благо, нужно еще стать его основанием, осуществить его или выбрать, взять на себя ответственность за его осуществление. Только личность действительно свободна.

5. Субъект имеет два устремления или состояния духа, две перспективы: «перспективу объективности» («познавательную») и «перспективу субъективности» («спасения моей уникальности»). Первая устремленность – самоотрешение во имя познания. Вторая – «высшая борьба за спасение», «отношение драматической единичности» (с. 74). Только в любви к Богу (абсолютной личности) противоречие между двумя этими перспективами преодолевается.

6. Следует различать две свободы и два призвания.

7. Пронизывающий все существующее Эрос является проявлением Личности.

8. Познание есть желание (а не потребность) в том смысле, что причина его не в субъекте и не существует вне отношения и объекта.

9. Чувство не лишено разумности, разум не бесчувственен. В определенном отношении интеллект и любовь составляют одно.

Некоторые выводы.Человеку подарено желание. Желание устроено так, что оно всегда направляет субъекта к его собственному Благу. При этом объект Блага ему не задан. Человек может избрать объект свободно. Но в самом желании ему, желанию, задан предмет – Личность. Предмет задан необходимой связью между удовлетворением и личностью. Исполняя желание, в котором объект не совпадает с предметом, человек испытывает удовольствие, но и – неудовлетворение. Личность его при этом умаляется, свобода утрачивается. Говоря словами Фомы, «дух порочит тело», заставляет человека страдать. Вспомним о двух разных способах становления субъектом, которые упоминает Фома: «Во-первых, в качестве регулирующего и измеряющего начала. Во-вторых, в качестве управляемого и измеряемого, поскольку такой субъект регулируется настолько, насколько он участвует в правильной мере» (с. 553). Здесь, по-видимому, речь идет о метафизической и эпистемической свободе человека. Человек подчиняется «природному закону» (метафизически не свободен) и наделен свободой воли (эпистемическая свобода личности). Он не свободен в предмете своего желания, но свободен в его объекте. В определенном смысле, он свободен и в предмете, так как может поставить цель уничтожить свою личность и свою свободу. И многие люди преуспевают в этом. Он свободен в предмете еще и потому, что наказывает себя сам. Можно не замечать отсутствие удовлетворения и жить «на одном удовольствии». Но при умалении личности истончается и желание как ее качество. В конечном итоге желание оставляет человека совсем. Он ничего не хочет. Жизнь становится скучной, тошнотворной, исчезает смысл жизни. В самой жизни воцаряется безжизненность. Но никто не может забрать у человека право на безжизненность (ничто существования). В этом смысле желание дано человеку как свободное, и в этом смысле человек свободен. Целые эпохи создавали тип скучающего человека, когда хандра становится нормальным состоянием человека. Но человек хочет и не быть свободным, так как это трудно, поскольку ответственно, и – получать удовлетворение. Но это желание – желание испорченной (не полной) воли и оно не может быть потому исполнено. Всякое желание, в котором личность участвует целиком, всей своею волей, не может не быть исполнено.

Августин и Фома говорят все же о разных желаниях и настаивают на отказе от одного желания в пользу другого. Рикер и Вышеславцев говорят о сублимации, преобразовании желания как такового, что и будет рассмотрено ниже.

В работе «Эрос и цивилизация» Герберт Маркузе переосмысляет утверждение Зигмунда Фрейда о том, что в основании цивилизации лежит постоянное обуздание человеческих инстинктов (под властью принципа реальности человек постепенно приобретает умение отказываться от моментального, неверного и чреватого опасностью удовольствия ради отсроченного, сдерживаемого, но гарантированного удовлетворения) [91]. Главная мысль философа такова: следует говорить о двух формах представленности инстинкта – репрессивной и нерепрессивной. Маркузе находит в работах Фрейда подтверждение того факта, что создатель теории психоанализа различал два вида сублимации – репрессивную и нерепрессивную. В гипотетической «нерепрессивной цивилизации», модель которой продумывает Маркузе, инстинкты не обуздываются, но, напротив, выводятся из «генитальной сферы» и распространяются на мир труда и на всю вообще жизнь людей. Удовольствие и счастье при этом становятся культурными ценностями.

Вслед за Фрейдом, Маркузе приходит к выводу о том, что «репрессивная цивилизация» ввергается в разрушительную диалектику: непрекращающиеся ограничения Эроса ослабляют инстинкты жизни и, следовательно, усиливают и освобождают те самые силы, против которых они были «призваны», – силы деструкции. Маркузе ставит перед собой цель понять эту диалектику, составляющую до сих пор неисследованное и даже табуированное существо метапсихологии Фрейда. В «репрессивной цивилизации» человеку только кажется, что он может удовлетворять желания, но он не замечает, что сами потребности и способы их удовлетворения, да и сама концепция удовлетворения – навязаны ему. Маркузе считает, что нужно создать такую культуру, в которой источником желаний и потребностей будет сам человек. Развитие чувственности предполагает отношение ко всему, что окружает человека, не как к вещам, но как к личностям.