Рудольф Пассиан - Прощание без возвращения? Смерть и потусторонний мир с точки зрения парапсихологии

Эти слова можно расценить как однозначное заявление мужественного ученого; ведь публично говорить о том, что вероятность жизни после смерти весьма велика, а тем паче рассматривать это как уже доказанный факт — по сей день для ученого шаг рискованный. Но подлинная наука — это формирование знаний. А именно такого знания, которое позволило бы нам осознать то, что мы органично включены в гармонично сплетенную сеть законов природы; знания, из которого можно извлечь убедительные уроки правильного поведения при жизни, и, наконец, знания, позволяющего нам осознать наше значение и место во Вселенной, а также то, что мы неразрывно связаны со всеми импульсами божественно-творческого принципа. Все иное — это не наука, а лишь интеллектуальный ярмарочный товар очередного периода времени, над которым будут смеяться будущие поколения. И если современные ученые ничего не хотят знать об исследованиях проблемы бессмертия, игнорируя или — в лучшем случае — осмеивая все связанное с тем, что уже наработано по решению этой важнейшей проблемы поколениями первооткрывателей и «научными маргиналами», то это свидетельствует лишь об обилии предрассудков в этой области. А предрассудки — это, как говаривал Луи Гийо (Louis Guillox), — раковина улитки, в которую не прочь спрятаться слабые интеллекты. Ведь если попытаться оспорить весь огромный объем материалов, собранных в результате наблюдений, безупречность всех работ и исследований за более чем столетний период, то придется, как писал Артур Кёстлер (Arthur Koestler) в своей книге «Корни случая» («Die Wurzeln des Zufalls»), предположить наличие гигантского заговора тысяч честных ученых и «дилетантов». [79] Слово «дилетантов» намеренно взято в кавычки, так как история наук доказывает, что основополагающие нововведения, идеи и импульсы исходили преимущественно от так называемых дилетантов. «Неверие в новые явления — это, как правило, слепая вера в старую систему, в которой нет места ни для чего нового», — говорит Дюпрель, а Карл Людвиг Шлейх поясняет: «Я противник той науки, которая с догматическим честолюбием просто выступает против всего, что находится за пределами огороженного ею методического сада-огорода, где произрастают лишь те овощи и фрукты, что идут на стол приверженца той науки, которая ничего не желает знать о прекрасном и свободном девственном лесе неизведанных возможностей».

К сожалению, сегодня даже среди парапсихологов, официально признанных или терпимых нашим «просвещенным» обществом, не многие найдут в себе мужество утвердительно ответить на вопрос о бессмертии. Причина этого, с одной стороны, пожалуй, кроется в опасениях за свой научный и общественный престиж, а с другой — в повсеместно распространенном страхе перед сверхчувственными явлениями. Но, кажется, истинной причиной все же является подспудный ужас оттого, что «тот свет» действительно есть, а стало быть, и все вытекающие из этого последствия. Этот аспект не стоит недооценивать, так как если считать факт бессмертия человека доказанным, то из этого неизбежно вытекает и ответственность за все его земные дела — этого требует хотя бы закон непрерывного развития. Поэтому и сама мысль о бессмертии многим столь несимпатична, что ее даже не хотят домыслить до логического конца. Вместо этого они по-прежнему мучаются над формулировками витиеватых объяснений тех явлений, которые никак не хотят вписываться в известную нам физическую картину мира. Тут, чтобы привести пример, было бы уместно дать анимистическое толкование случаю, описанному одним учителем гимназии.

Один из его учеников сидел в своей комнате и делал домашние задания. Услышав позади себя шорох, он обернулся и увидел у двери человеческую фигуру, пальцем манившую его к себе. Но так как в следующее мгновение фигура исчезла, ученик счел это обманом зрения и продолжил занятия. Но вскоре шорох повторился, а человеческая фигура манила его к себе все настойчивее. Она будто умоляла его жестами выйти из комнаты и сама начала удаляться от дверного проема. Тогда мальчик и узнал в расплывчатых контурах фигуры свою умершую мать. Гимназист вскочил из-за стола, бросился к двери… В этот самый момент огромный кусок потолка с грохотом обрушился прямо на стол, за которым он только что сидел!

Похожее событие произошло с протестантским священником, глубоко потрясшее его, но одновременно и нерушимо укрепившее его веру в потусторонний мир и в Бога. Имя священника в данном случае роли не играет. Так что я просто вкратце передам то, что он время от времени рассказывал в кругу друзей и знакомых.

Душный летний день близился к закату, предвещая ночную грозу. Была суббота, и пастор (его супруга недавно умерла) работал в своем кабинете над воскресной проповедью. Своих троих маленьких детей он уже уложил спать. Началась гроза, но дождя еще не было. Раскаты грома становились все громче, молнии сверкали все чаще. Пастор подошел к открытому окну полюбоваться жуткой красотой разбушевавшейся природы. Вдруг распахнулась дверь, и в кабинет влетели все его трое ребятишек, наперебой кричавшие: «Папа, мама вернулась, наша милая мама, она стояла у окна, как раз когда блеснула молния! Мы видели ее так ясно и близко, а она смотрела на нас и улыбалась». «Дети, — возразил обеспокоенный пастор, — ложитесь спать. Вас испугала гроза, и вам привиделась мама». Дети, опечаленные тем, что это была не их мама, а лишь видение, поплелись в спальню.

Гроза все усиливалась. Священник уже собрался продолжить подготовку к проповеди, как все трое вновь появились у него в кабинете, испуганно лепеча, что мама опять показалась у окна, когда вспыхнула молния. «Дети, ваша мама не может прийти к вам. Мама сейчас на небе, а оттуда никто не возвращается… А теперь идите спать, я сейчас закончу и приду к вам». Повинуясь воле отца, едва сдерживая слезы оттого, что отец им не верил, дети отправились в спальню.

С трудом заставив себя успокоиться, пастор продолжил работу над проповедью. Гроза приближалась. Почти сразу за разрядом молнии раздавался удар грома. Пастор не обращал на это внимания. Но тут послышался тихий, робкий стук в дверь, и на пороге снова появились все трое несчастных перепуганных детишек. Самая младшая оказалась самой храброй и робко проговорила: «Папа, милый, ты только не сердись, но мы говорим правду. Только что опять блеснула молния, и прямо посередине комнаты мы увидели маму. Она была очень грустной и помахала нам белым платком». [80] Типичный признак явлений материализации. Двое других детей подтвердили то, что сказала их младшая сестренка. «Тогда оставайтесь здесь, — сказал отец, — сядьте пока на диван. Я скоро закончу и пойду с вами в спальню». И тут — Боже правый! — в дом ударила молния, сопровождаемая страшным раскатом грома. И пастор, и его задремавшие дети испуганно вскочили. Но — о чудо! — удар молнии пришелся точно в спальню, превратив в пепел детские кроватки. Остальная часть дома не пострадала… С тех пор пастор уже никогда не говорил, что с неба никто никогда не возвращается.