Иосиф Телушкин - Еврейская мудрость. Этические, духовные и исторические уроки по трудам великих мудрецов

• В Сан-Франциско в 1978 году Дэн Уайт убил мэра Джорджа Моконаи советника Харви Милка. На суде его адвокат использовал «защиту Твинки», утверждая, что пристрастие к «пищевому мусору» (чипсы, конфеты, поп-корн) затмило разум Уайта и заставило его совершить преступления. Присяжные расчувствовались и приговорили Уайта всего лишь к шести годам заключения.

• В Нью-Йорке в 1980 году человек при попытке самоубийства прыгнул на рельсы метро перед подходящим поездом. Он не умер, но был тяжело ранен. После этого он подал в суд на муниципалитет и получил 650 000 долларов компенсации за то, что поезд не успел остановиться вовремя.

Агент ФБР и Дэн Уайт утверждали, что внешние факторы были ответственны за зло, которое они совершили, поэтому их нельзя наказывать. Смешно, но они, по всей вероятности, были уверены, что заслуживают вознаграждения. Хотя мы знаем, что многие аспекты нашего поведения определяются наследственностью (я могу тренироваться по десять часов день и все равно не научусь играть в теннис как Артур Эш) и/или средой (самый выдающийся афро-американец или еврей не мог надеяться стать президентом Америки в XIX веке), еврейская традиция учит нас, что мораль – это та часть нашего бытия, в которой всегда существует возможность выбора.

Рабби Ханини бар Папа объяснял: «Ангела, который следит за зачатием, зовут Лайла (“ночь” на иврите). (Когда происходит зачатие), он берет каплю семени и говорит: “Повелитель Вселенной, какова судьба этой капли? Разовьется ли она в слабого человека или в сильного? В мудрого или в дурака? В богача или в бедняка?” Ангел не спрашивает, станет ли человек праведником или нечестивцем».

Свобода воли является центральным пунктом и в учении Моше Маймонида, ведущего средневекового еврейского философа. На самом деле, если у человеческих существ недоставало бы свободы воли, то, по мнению Маймонида, Всевышний был бы несправедлив:

Если бы Бог определял, стать ли человеку праведником или нечестивцем, или если бы какая-то сила в нем неотвратимо вела бы его по определенному пути… то какое право бы имел Бог требовать от нас: «Делайте то и не делайте этого, улучшайте свои пути и не следуйте за злыми импульсами», когда еще в начале жизни судьба человека уже определена?… Здесь не было бы места Торе. По какому праву и справедливости мог бы Бог наказывать нечестивых и награждать праведников?… «Неужели судья всей земли не учинит правосудия?…» (Брейшит 18:25).

Комментарий Маймонида: «Если бы была сила в его природе, которая бы неотвратимо влекла его на определенный путь…» заставляет вспомнить слова судьи Луиса Брандейса: «Неотвратимо лишь то, чего не пытаются отвратить…»

В другом месте той же главы Маймонид утверждает, что в моральной области свобода воли является абсолютной:

Каждый человек может стать праведным, как Моисей, наш Учитель, или нечестивым, как Йеровоам (царь, который вернул идолопоклонничество в Израиль, см. I Млахим 12:26–33), милостивым или жестоким, скупым или щедрым, и так со всеми другими качествами.

Луис Якобс, современный еврейский теолог, считает, что принцип Маймонида – «никаких если… или… и но…» – по поводу свободной воли, заставлял его серьезно недооценивать влияние среды на людей. Это не значит, говорит Якобс, что у индивида вообще нет свободной воли, но она, должно быть, имеет гораздо больше ограничений, чем считал Маймонид: «Ребенок, воспитанный ворами, скорее всего станет воровать из-за своего воспитания и обучения. Он не будет считать воровство неправильным, и здесь у него нет свободы воли. Но он может решить, например, что плохо совершать насилие при воровстве, и в этой области у него есть выбор – совершать или не совершать насилия» ( «Принципы еврейской веры» ).

До недавнего времени осуждение иудаизмом плохих поступков шло параллельно с отношением к ним в западном обществе. Как же объяснить последние изменения? Сайкс говорит о повороте к «триумфу терапевтического мышления», в котором психологические объяснения эксплуатируются, чтобы снять с людей ответственность за аморальное поведение. Поэтому присвоение денег становится «болезнью», такой же, как физическое увечье, и растратчики не должны нести наказания или испытывать чувство вины.

Неудивительно, что одним из первых сторонников такого мышления был известный американский адвокат Кларенс Дэрроу (1857–1938). Выступая против смертной казни, Дэрроу утверждал, что свободной воли не существует:

«Все люди являются производным от двух вещей. И только двух вещей: их наследственности и окружавшей их среды. И они ведут себя совершенно согласно их наследственности, которую они получили от прошлых поколений и за которую не могут отвечать, и среде, которая оказывала влияние на все стороны их жизни. Мы все поступаем так или иначе лишь благодаря этим двум факторам».

Речь Дэрроу напечатана в книге «Одолжи мне свои уши: величайшие речи в истории» (подборка и предисловие Вильяма Сафира).

Взгляд, высказанный Дэрроу, в настоящий момент настолько «вошел в современное американское (университетское) мышление, что даже уже не подвергается сомнениям, – пишет профессор Джеймс. – Я однажды попытался на семинаре по этике и психологии разубедить умного студента младшего курса, который считал, что каждый убийца, само собой, – больной человек. У меня ничего не вышло» ( «Американская свобода и социальные науки» ).

Иудаизм, наоборот, утверждает, что природа человека по сути двойственна. Поэтому считать всех убийц «психически больными» столь же глупо, как считать мазохистами всех, кто рисковал жизнью, чтобы спасти евреев от гитлеровцев. Мы не имеем оснований считать, что убийство совершается из-за психического расстройства, а не вследствие свободного выбора.

Ребенок имеет одну важную привилегию: он может обвинять в своем плохом поведении других людей или внешние условия. Если взрослый отказывается принять ответственность за свои действия, он делает шаг на пути к деградации личности.

В 1938 году Бруно Беттельгейм был на год заключен в Бухенвальд и Дахау. Позже он описал свои переживания и выводы, сделанные им из этого опыта, в книге «Разбитое сердце». В ней он исследует поведение человека в экстремальной ситуации, пишет о том, что личность заключенного концлагеря начинает разлагаться в тот момент, когда он впервые позволяет себе оправдать свое аморальное поведение внешним давлением.

Виктор Франкл в книге «Человек в поисках смысла» рассуждает на ту же тему и утверждает (на основе своего лагерного опыта), что даже в таких условиях у человека остается определенная степень свободы: