Луи Альтюссер - За Маркса

15 марта 1980 г. Альтюссер появляется на заседании Парижской школы Фрейда, где решается вопрос о ее самороспуске, и «от имени пациентов» обращается к Лакану (который умрет в следующем году), называя его «великолепным и жалким Арлекином».

В мае 1980 г., перенеся хирургическую операцию, Альтюссер переживает очень тяжелый депрессивный эпизод. По крайней мере начиная с 1948 года он страдал «маниакально — депрессивным психозом», часто заставлявшим его проходить курсы психиатрического и химиотерапевтического лечения в больницах и клиниках, в то же время продолжая свой психоанализ. Все лето этого года он проводит в одной из парижских клиник. Его состояние не улучшается, но в начале октября врачи приходят к заключению, что могут позволить ему вернуться к себе домой. Вместе со своей женой он удаляется в свою квартиру и запирается в ней. 16 ноября 1980 г. тело задушенной своим мужем Элен Альтюссер обнаруживают в их квартире в ВНШ. После срочной госпитализации в больнице Сен-Анн и проведения психиатрической экспертизы (которая выносит диагноз «острый депрессивный эпизод») Альтюссера согласно статье 64 Уголовного кодекса признают не подлежащим ответственности и по постановлению префектуры полиции интернируют в больнице Сен — Анн, а затем в больнице О-Вив в Суазисюр-Сен (районная больница 13–го парижского округа). Министерство народного образования увольняет его с занимаемой должности.

Между 1984 и 1986 гг., после проведения новой экспертизы и издания нового постановления префектуры, которое прекращает его административное интернирование, он живет в своей парижской квартире, периодически возвращаясь в больницу для стационарного лечения, и возобновляет уединенную, но отчасти нормальную жизнь. В 1988 г. в Мексике выходит книга Filosofía у marxismo (Siglo XXI Editores), содержащая беседы с Фернандой Наварро, которые были записаны в этот период. Кроме того, он работает над большим автобиографическим текстом «Будущее длится долго», который он показывает некоторым друзьям и даже издателям, но в конце концов запирает в своем письменном столе. Он часто встречается со своим другом Станисла — сом Бретоном, философом и теологом, как и он сам бывшим пленником Шталага, и обсуждает с ним «алеаторный материализм» и «теологию освобождения». В 1987 г. после неотложной операции по поводу обтурации пищевода новый приступ депрессии заставляет его вернуться в Суази, откуда его переводят в Психиатрический институт в Ла Верьер (департамент Ивелин). Его физическое и психическое состояние непрерывно ухудшается. Летом 1990 г. он заболевает пневмонией и 22 октября того же года умирает от остановки сердца.

Большое число текстов Альтюссера, ставших недоступными, в последнее время было вновь издано; кроме того, было заявлено о других переизданиях и о публикации неизданных архивных материалов. IMEC, хранитель Фонда Альтюссера, в сотрудничестве с издательством Stock опубликовал пять томов, содержащих главным образом остававшиеся неизданными тексты, снабженные примечаниями и предисловиями, которые написали Ян Мулье-Бутан, Оливье Корпе и Франсуа Матерон (см. ссылки в настоящем тексте).

Этьен Балибар

Именно об этом говорит Альтюссер, когда в «Читать «Капитал»» определяет «структурную причинность» посредством двойного противопоставления «механической» и «выражающей причинности»; Альтюссер говорит то же самое: речь идет об одной и той же проблеме.

Разумеется, термин «интеллектуал» обозначает весьма специфический и во многих отношениях совершенно новый тип воинствующего интеллектуала. Это подлинные ученые, вооруженные инструментами самой аутентичной научной и теоретической культуры, знакомые с подавляющей реальностью и с механизмами всех форм господствующей идеологии, постоянно противодействующие ее влиянию и способные в своей теоретической практике — наперекор всем «официальным истинам» — применять плодотворные методы, открытые Марксом, но запрещаемые и отвергаемые всеми господствующими предрассудками. Предприятие такого рода, если брать его во всей его строгости, немыслимо без непоколебимого и ясного доверия к рабочему классу и без прямого участия в его борьбе.

В связи с темами проблематики и эпистемологического разрыва (разрыва, который отмечает собой мутацию донаучной проблематики в проблематику научную) можно сослаться на чрезвычайно глубокие по своему теоретическому содержанию страницы предисловия Энгельса ко второму тому «Капитала». В работе «Читать „Капитал"» я собираюсь дать краткий комментарий этого текста.

Весьма примечательным является интерес, проявляемый молодыми советскими исследователями к работам молодого Маркса. Он является важным знаком, свидетельствующим о нынешних тенденциях культурного развития в СССР. (См. «Введение», с. 4, прим. 7).

Выделяется в нем замечательный текст Хеппнера «О некоторых ложных концепциях развития мысли от Гегеля к Марксу» (с. 175–190).

См. «Oeuvres Philosophiques de Marx», перевод Молитора, изд. Costes, т. Введение Ландсхута и Майера: «Очевидно, что в основе той тенденции, которая определяла собой анализ, проведенный в «Капитале»… лежат некоторые скрытые гипотезы, и только они способны дать внутреннее обоснование всей направленности фундаментального труда Маркса… именно эти гипотезы представляют собой формальную тему работы Маркса до 1847 г. Для Маркса «Капитала» они — отнюдь не ошибки молодости, от которых он освобождался по мере того, как его знание достигало зрелости, и которые в операции его личного очищения должны были исчезнуть как бесполезный шлак. В работах 1840–1847 годов Маркс открывает для себя целый горизонт исторических условий и выявляет всеобщую человеческую основу, без которой любое объяснение экономических условий оставалось бы простым трудом умного экономиста. Тот, кто не постиг это внутреннее течение, в котором происходит работа мысли в ранних работах, не может понять Маркса, даже если изучит все его труды… принципы его экономического анализа прямо вытекают из «подлинной действительности человека»…» (с. XV–XVII). «Если подвергнуть первую фразу «Манифеста коммунистической партии» незначительному изменению, она могла бы иметь следующий вид: вся предшествующая история есть история самоотчуждения человека…» (XLII) и т. д. В статье Пажитнова «Рукописи 1844 г.» можно найти удачное краткое описание основных авторов этого ревизионистского течения, называемого «Молодой Маркс».

Разумеется, они могли бы — и эта парадоксальная попытка действительно имела место, причем во Франции, — спокойно принять (не ведая о том) тезисы своих противников и заново продумать труды Маркса, исходя из его ранних работ. Но история всегда в конце концов разрушает подобные недоразумения.