Аркадий Гуртовцев - Думать или верить? Ода человеческой ослиности

За разделение сфер теологии и философии выступал и английский философ-францисканец, представитель номинализма (учения, утверждающего реальность только единичных вещей и их свойств, но отрицающего бытие вне мышления универсалий, или общего, так как они есть только имена, или номиналии – от лат. nomina имя, обозначающие классы вещей) в поздней схоластике 13-14 вв., теолог и политический деятель Уильям Оккам (1285-1349). Он считал, что догматы религии – это „сверхразумные“ предписания, обращенные не к разуму, а к вере и воле человека, и что научное знание должно быть отделено от теологии, став автономным. Оккам полагал, что первичное познание основано на интуиции, и поэтому понятия, не сводимые к интуитивному знанию, а также не поддающиеся проверке в опыте, должны быть удалены из науки (он сформулировал знамениты принцип логической экономии в научном объяснении, названный „бритвой Оккама “: "сущности не следует умножать без необходимости “, который сохранил свою актуальность в науке до настоящего времени). Учение Оккама – оккамизм, или терминизм (от лат. terminus предел, граница) получило распространение в европейском образовании 14-15 вв., но церковь осудила и сожгла сочинения Оккама (в 1324 г. папа Иоанн XXII отлучил Оккама от церкви за защиту францисканского понятия бедности и признания верховенства власти императора над папской властью, заключил его в монастырь, но узнику удалось оттуда бежать в Германию). В 1512 г. пятый Латеранский, или 18-й Вселенский, собор католической церкви, созванный папой Юлием II (1443-1513; папа с 1513 г.) для обсуждения церковных реформ, положил конец 3- вековым дискуссиям о двух истинах провозгласив принцип „истина истине не противоречит“, т е. истина природы должна соответствовать истине религии (тем не менее, Рим не всегда придерживался постановлений этого собора и иногда давал разрешения на печатание книг с неортодоксальными философскими взглядами по вопросам религии).

Бруно, представ в 1592 г. перед венецианской инквизицией, пытался так же, как и его предшественники, защититься от религиозных обвинений ссылкой на двойственность истины, в силу которой философия и теология, наука и вера могут существовать рядом, не мешая одна другой. Он настаивал на том, что „все написанное им изложено с философской, а не религиозной точки зрения и потому он должен быть оцениваем как философ, а не как учитель церкви… что все, чему он учил, он учил как философ, не касаясь догматов, которые и сам он использует как добрый христианин ’ [19]. Философы позднего Возрождения и Нового времени, продолжая борьбу с церковью за свободу мысли, заменили учение о двух истинах учением „о двух книгах “ – Природы и Писания, полагая, что только в Книге Природы человек обретает истину науки и философии, а за Писанием остаются вопросы о боге, о „бессмертной“ части человеческой души как предмете веры и религиозно-нравственные наставления [4-8,12-14]. Сегодня мы понимаем, что наука, постигнув основные законы живой и неживой материи, готова проникнуть в тайны наиболее продвинутого творения природы – человека с его сознанием, разумом и душой. Наука способна преодолеть, как это она уже сделала с идеями геоцентризма и конечной Вселенной, те тысячелетние религиозные фантазии и заблуждения, которыми жила и продолжает жить большая часть современного человечества. Пустые и безумные верования людей, тешащие их самолюбие, невежество и страх, не могут быть спрятаны в Книге Писания от пробужденного, открытого и всепроникающего человеческого разума, поддержанного стремлением к истине и познанию реального мира. Свободный, отважный и героический человеческий дух раньше или позже сбросит с себя религиозные оковы и откроет человеку новые горизонты его земной и космической жизни.

. Философы-пантеисты, включая Бруно, обращались к богу-природе, духу, мировой душе, или мировому разуму, не только по религиозным требованиям, но и в силу того, что не могли еще указать без ссылок на духовные сущности истинную причину движения материи и развития природы. Именно бог или всемирная душа, растворенные в природе, виделись им такими двигателями. Если Аристотель, перипатетики, „вульгарная философия“ (Бруно говорил, что эта философия не признает за материей „ничего, кроме способности быть субстратом форм и воспринимающей возможностью естественных форм, без названия, без определения, без какого-либо предела, без какой- либо актуальности “ [24]), теология (томизм) и схоластика отрывали источник движения от материи („ все движущееся получает движение от другого “ – бездумно утверждали они вслед за Аристотелем), видели его, в конечном счете, вне материи – в боге как главной причине и двигателе мира, то пантеисты стремились найти не внешний, а внутренний источник движения, связанный с самой материей. Такой источник им было трудно отыскать в природе, так как все свои, пока еще весьма ограниченные и неполноценные представления о материальном мире они основывали исключительно на понимании материи как телесной, протяженной, вещественной, данной человеку в ощущениях субстанции, порождающей каким-то скрытым образом отдельные и бесконечно разнообразные телесные, зримые, материальные вещи (формы).

Для них еще было недоступно понимание материи не как вещества, а как поля – бестелесной, невидимой и часто неощущаемой, но протяженной, материальной, обладающей силой и поддающейся тонким измерениям субстанции, связывающей воедино весь материальный мир и являющейся его материальной основой, включая все психические и духовные явления. Для философов-пантеистов идея одушевленности всего мира стала основой понимания самодвижения в природе, а душа мира , вставленная ими между богом и природой, стала рассматриваться в качестве истинно действующей причины движения не извне, а изнутри, т.е. в качестве внутренней способности самой материи образовывать различные вещи и формы бытия. Сегодня мы прекрасно понимаем, что в реальности причина движения материи заключена в самой материи, в единстве и противоположности ее взаимодействующих элементов и сил, приводящих к постоянным переходам одних форм и видов материи в другие , и что для объяснения этих естественных процессов совершенно не требуются как сверхъестественные сущности, стоящие вне и над материей, так и психические сущности, которые якобы изначально тождественны самой материи (на самом деле психические сущности – субъекты – являются всего лишь продуктом длительной эволюции, усложнения, взаимодействия и адаптации материальных форм, или материальных объектов).