Александр Секацкий - Дезертиры с Острова Сокровищ

ГЕЛИОС. Христианское причастие, по-моему, еще раньше устанавливает такую причастность. Кстати, каждому из нас подобная чувственность так или иначе знакома, а цветные ленточки тоже не просто метафоры – они ведь те самые узы. Как говорится, узы дружбы и братства. Может быть, преимущества избранной нами жизни потому так трудно понять, что абстрактного понимания тут совершенно недостаточно, совместное бытие-вопреки – это то, что надо почувствовать.

БЛАНК. Конечно, Парящая. Ведь мы и стихийно, и сознательно пытаемся устранить все ограничения обменов, а из них самое главное – принцип товарно-денежного эквивалента. Этот эквивалент показывает, чего и сколько тебе положено, провозглашая: больше ни-ни! Что-то напоминающее паек в камере. Ну, от пайкового распределения мы вроде бы ушли. Но ведь привязка к документу тоже паек, тебе вырезают определенный кусочек жизни… или пускают как крысу в лабиринт, чтобы ты испытывал повороты судьбы , утыкался в жизненные тупики. Выданный тебе документ надежнее всего определяет потолок твоих возможностей. Заметим, однако: законопослушные обыватели даже и не пробуют разобрать потолок, предпочитая биться о стену. Но вольные странники обнаружили, что перекрытия бумажных предписаний не так уж и сложно обойти или разобрать.

Для начала, конечно, следует изучить повадки тех, кто бумажки выписывает, рассматривает, сличает и зарабатывает этим себе на жизнь. Мы сразу же фиксируем зацикленность всего миллионного полчища контролеров на совпадениях. Им непременно нужно, чтобы фотография совпадала с фамилией, фамилия с подписью, а сегодняшнее предъявление бумажки со вчерашним. Если все это совпадает, они удовлетворенно кивают головой: дескать, иди! Или, наоборот, почему-то определяют: стой, тебе туда нельзя! Если в этот момент вглядеться в их самодовольные рожи… они ведь уверены, что знают о тебе все, во всяком случае все, что следует о тебе знать. Хотя, если разобраться, дети, собирающие фантики и рассматривающие свою коллекцию, получают, пожалуй, более достоверное знание.

КРОТ. И я всегда этому поражаюсь. В смысле, этому странному занятию, взрослым играм в фантики. У меня вот есть один хороший паспорт такой. ( Видимо, показывает паспорт. ) Я тут с затылка сфотографирован. Да. А остальное как полагается: печати, гербы, штампы, буковки. Ребят попросил, они сделали. В общем, я частенько с этой штукой развлекаюсь. Подходишь, например, к какому-нибудь казенному дому – а почти в каждом казенном доме есть свой придурок, который такие бумажки рассматривает. И для этого даже специально делает умный вид. И я ему, допустим, предъявляю. Он, стало быть, смотрит на мой сфотографированный затылок, а я на его рожу.

ГОЛОС. И что, пропускают?

КРОТ. Редко. Но удовольствие получаю. Тут важно, чтобы все было на полном серьезе – при галстуке, в пиджаке… ну, как это принято у жлобов, особенно если они начальники. Я вам скажу, бывает много оттенков удовольствия… иногда, знаешь, просят затылком повернуться.

БЛАНК. Все мы по-своему практикуем бытие-поперек и понимаем в этом толк. Беда, однако, в том, что мы живем в обществе любителей фантиков, а активисты этого общества ревниво преследуют тех, кто к их фантикам равнодушен. Нам, увы, пока приходится считаться с такой формой коллективного помешательства, но вы знаете, что все общины ведут борьбу с фетишизмом удостоверений и прочих «записей гражданского состояния».

Вообще-то люди наших отрядов предпочитают удостоверять свою личность через граффити – это, наверное, ближайший аналог казенных паспортов. Но аналог совсем не казенный – ведь каждому ясно, что надпись на стене, выполненная в соответствии с движением души, говорит о человеке куда больше, чем подпись на прикрепленном к нему ярлычке, сделанная каким-нибудь уполномоченным общества любителей фантиков.

Граффити может рассказать о предпочтении человека, о его биографии. Сходите в Промзону, в Трансвааль, да зайдите на любую территорию , и настенная живопись лучше целого пакета фантиков…

ГОЛОС. Да знаем, Бланк, мы же там живем. Эти рисуночки, автографы… они ведь живые. Паспорт полная противоположность – прижизненный гроб.

БЛАНК. Отлично сказано. Рано или поздно мы добьемся отмены принудительной паспортизации. Но пока будем обмениваться этими фантиками, как обмениваемся прочитанными текстами или музыкой, которая нам понравилась, – всему свое время.

ШВЕД. Слушай, Бланк, правду говорят, что ты взял себе такой ник, чтобы показать, что к любым удостоверениям нужно относиться как к бланкам: что захотел, то и написал?

БЛАНК. Говорят и другое. Кстати. Ник я, может быть, и поменяю, если позволите.

ШВЕД. Как раз для тебя, Бланк, это будет затруднительно.

Чтобы обрисовать общую атмосферу борьбы против тотального учета и контроля, присоединим к протоколу беседы образец публицистики того времени, еще отнюдь не канувшего в Лету.

Рано или поздно в истории возникают критические ситуации особого рода. Речь идет не о войнах или революциях и не о грандиозных событиях, освещаемых всеми рупорами mass media. Речь идет о решающих экспериментах, которые ставит сама жизнь, обнаруживая ключевое противоречие в системе ценностей той или иной цивилизации. Обнаружившееся противоречие, в свою очередь, может оказаться симптомом надвигающейся переоценки ценностей, предвестником социальной бури.

Вот-вот произойдет переход к новому типу удостоверений личности, собственно говоря, он уже идет. Ожидающий нас всех биопаспортвыглядит вполне логичным разрешением множества накопившихся проблем – от ликвидации очередей на всевозможных пропускных пунктах до проблемы терроризма. В некоторых фирмах и корпорациях США уже существуют так называемые Instant Personal Identifications (IPI) – мгновенные удостоверения личности. Они выдаются пожизненно, их бесполезно похищать и невозможно подделать. Будущее принадлежит IPI, и, казалось бы, чего еще можно желать для облегчения жизни законопослушному человеку? Но именно здесь невиданная ранее степень защищенности оборачивается полной беззащитностью, возникает противоречие, которое, если в него вдуматься, приводит к установлению диагноза текущей эпохе.

Среди идеалов гуманизма свобода личности занимает одно из первых мест. Практически это всегда означало не отмену ограничений, а проницаемость препятствий, стоящих на пути самоопределения. Равенство возможностей состоит в том, что существуют ясные правила преодоления препятствий: каждый может с ними ознакомиться, выбрать свою стратегию и быть уверенным, что никто не обойдет его через «черный ход». Чтобы ничто не стесняло свободу передвижений (в том числе и карьерных), все ступеньки социальной лестницы должны быть хорошо освещены, отсюда и важнейшее требование демократии – требование прозрачности.