Сергей Борисов - «Человек философствующий». Исследование современных моделей философской пропедевтики

1) нужно быть внимательным и наблюдательным, чтобы хорошо запоминать местность?

2) нужно уметь ориентироваться по компасу?

3) нужно надеяться, что в лесу нам обязательно кто-то встретится и укажет дорогу?

Мы понимаем, что в самом главном и существенном мы должны полагаться только на себя, потому что у каждого из нас свой собственный уникальный и неповторимый путь жизни. Однако с детства человека ориентируют разные люди и многие с готовностью берут нашу ориентацию на себя, тем самым облегчая нам груз ответственности. Но при этом необходимо помнить, что все равно, самое важное для человека зависит только от него самого, от его свободного выбора.

Но всегда ли у человека есть свободный выбор? Не будем спешить с ответом, прибегнем к иносказанию. Две вольные и свободные собаки были пойманы и привязаны к двум телегам. Они попали в одинаковые условия внешней несвободы, но вести они себя стали по-разному. Одна собака смирилась со своей судьбой и приняла ее. Телега ехала быстрей – собака бежала быстрей, телега ехала медленнее – собака шла шагом, телега остановилась – собака получила возможность лечь и отдохнуть. Другая же собака оказалась «свободолюбивой». Она грызла свой поводок, кидалась на телегу, упиралась лапами, лаяла и скулила, но телега неумолимо влекла ее за собой. И вот собака, совсем обессилев от неравной борьбы, кинулась под колеса телеги и погибла. Зададимся вопросом, какая из этих двух собак оказалась более свободной: первая или вторая?

Ответ, казалось бы, очевиден – вторая. Но тогда возникает другой вопрос: а что дала ей эта свобода? А может, просто эта собака оказалась недостаточно умна и рассудительна и поэтому не смогла реально оценить ситуацию?

У притчи есть продолжение. Первая собака увидела на телеге человека и поняла, что телега движется не сама по себе, а управляется им. Этот же человек, оказалось, был намерен проявлять заботу о собаке; он давал ей еду, причем такую обильную и питательную, о какой раньше, будучи свободной, она и не мечтала. Прошли годы, собака служила человеку верой и правдой, и вот человек решил подарить ей свободу и снял с ее шеи поводок. Но как только телега тронулась, собака, не раздумывая, побежала за ней. Возникает вопрос, можно ли эту собаку назвать свободной? Ответ, кажется, тоже очевиден – нет. Но ведь у этой собаки был выбор, она его сделала, т. е. получается, реализовала свою свободу.

Чтобы смысл притчи был ясен, нужно задуматься вот над чем: ставит ли нас жизнь в ситуации, когда мы не в состоянии противиться внешней необходимости? Возможна ли вообще «внешняя» свобода? В чем тогда проявляет себя наш свободный выбор? А если мы изменим свое отношение к тому или иному событию, может, тем самым, мы и реализуем свою свободу? А если свобода – это лишь наше отношение к событию или «осознание необходимости» того, что с нами происходит, то в таком случае наша свобода всегда в наших руках и она безгранична?

Каждое философское учение есть система ориентирования в жизни, следовательно, знакомство с этими системами расширяет пространство нашего выбора. Но при этом всегда нужно помнить, что любое философское учение мы должны «примерять» к своему собственному жизненному опыту, рассматривать его с точки зрения практической ценности, полезности для нас, потому что самым главным философом для каждого человека является он сам. Все дело в том, хорошим он будет для себя философом или плохим.

Наш внутренний мир обладает тремя реальностями, с которыми мы имеем дело постоянно. Это ощущения, эмоции и чувства. Осознать их нам помогает разум. Таким образом, разум – это то, благодаря чему мы можем осмотреться внутри себя. Ощущения и эмоции мимолетны и преходящи. Ощущения – это элементы, составляющие поток информации, воспринимаемой нашим сознанием. Иными словами – это информация «на входе». Эмоции же – это первая осмысленная реакция на ощущения, или информация «на выходе».

Чувства, в отличие от ощущений и эмоций, – это более устойчивые сущности нашего внутреннего мира. Мы оцениваем наши чувства как некие независимые от нас объекты, когда говорим, что чувства зарождаются, растут, угасают, видоизменяются и т. п. Наш чувственный мир богат и многообразен. Это как раз то, что и «обслуживает» наш разум.

Французский философ П. Тейяр де Шарден пишет: «Не нужно быть человеком, чтобы заметить, как предметы и силы располагаются „кружком“ вокруг нас. Все животные воспринимают это так же, как мы сами, но только человек занимает такое положение в природе, при котором это схождение линий является не просто видимым, а структурным. В силу качества и биологических свойств мысли мы оказываемся в уникальной точке, в узле, господствующим над целым участком космоса, открытым в настоящее время для нашего опыта. Центр перспективы – человек, одновременно центр конструирования универсума» (Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987. С. 38).

Поясним эту мысль на примере. То, что наблюдатель, куда бы он ни шел, переносит с собой центр проходимой им местности, – это довольно банальное и, можно сказать, независимое от него явление. Но что происходит с прогуливающимся человеком, если он случайно попадает в естественно выгодную точку (пересечение дорог или долин), откуда не только взгляды, но и сами вещи расходятся в разные стороны? Тогда субъективная точка зрения совпадает с объективным расположением вещей, и восприятие обретает всю свою полноту. Местность расшифровывается и озаряется. Человек видит. А для того, чтобы лучше видеть, нужно как следует приспособить свои глаза. По сути, с самого начала своего существования человек представляет зрелище для самого себя. Фактически, он уже десятки веков смотрит лишь на себя.

Естественно, что во всех ключевых вопросах мы обращаемся к нашему непосредственному опыту. Но мы не можем обнаружить ничего значимого в каком-либо опыте иначе, как посредством рефлексии, т. е. способности сознания сосредоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом, обладающим своей специфической устойчивостью и своим специфическим значением. Хотим мы того или нет, но рефлексия всегда будет «искажать» наш психический опыт. Вместо предметов, ценностей, целей, вспомогательных средств, мы рассматриваем тот субъективный опыт, в котором они «являются», т. е. всегда имеем дело с «явлениями» (феноменами). Получается, что в нерефлексивном сознании мы всегда «направлены» на объекты. В феноменологической философии это состояние называется интенцией. Всякое сознание «интенционально». Как говорят феноменологи, мы «интендируем» объекты, а рефлексия открывает это как имманентный процесс, характерный для всякого переживания, хотя и в бесконечно разнообразной форме.