Александр Горчаков - Пессимизм 2.0 Происхождение нас

Можно ли говорить о бессмертии как о чем-то абсолютном? Можно ли сказать, что, однажды преодолев смерть при помощи одной из своих траекторий, присутствие уже достигло бессмертия?

Ранее уже был рассмотрен вопрос о том, что присутствие после его смерти сохраняется через то полезное, которое связано с его именем. В качестве аргумента рассмотрим такое полезное, как пирамиды. Они являют собой пример полезного, способного не просто пережить присутствие, но, по замыслу их создателей, способного нести на себе след этого присутствия бесконечно. Действительно, горизонт времени у создателей пирамид был значительно меньше нашего, и они полагали, что пирамиды не разрушатся никогда. Пирамиды несут на себе следы многих присутствий как в именованном модусе, так и модусе безымянном. Мы понимаем, что помимо фараона, для которого строилась пирамида и чье присутствие она сохраняет в именованном модусе, она хранит и присутствие архитектора, а также рабов, ее построивших, в модусе безымянном. Однако, какой бы ни была пирамида, рано или поздно она перестанет существовать, а вместе с ней прекратятся траектории всех присутствий, с ней связанных. Следовательно, говорить о бессмертии, достигаемом через создаваемое присутствием полезное, нельзя. Впрочем, есть возможность, что само человечество исчезнет с лица Земли раньше, чем окончательно разрушатся египетские пирамиды. В этой ситуации последнее утверждение окажется неверным.

Теперь посмотрим на толкования, которые присутствие, публикуя их для других, оставляет после себя. Здесь все несколько сложнее. Толкования сохраняются и передаются последующим присутствиям. Понимание не является чем-то неизменным. Пример с неизвестным художником говорит нам, что опубликованное им толкование не сохранилось в понимании последующих присутствий, и имя его было забыто. Сохранившаяся картина вернула присутствие в наше понимание, правда, уже в неименованном модусе. Погибнет холст, и присутствие этого художника прекратится.

Мироустройство, характерное для последующих поколений, шире, чем мироустройство поколений предыдущих. Благодаря заботе каждого из предшествующих присутствий, нахождение в мире новых присутствий становилось все более комфортным и длительным (не будем брать здесь во внимание войны и другие масштабные катастрофы). Этот факт можно толковать как основной смысл заботы. В основе заботы лежит стремление отодвинуть как можно дальше саммую свою неизбежную возможность или обойти ее. Для достижения этой цели забота была последовательно направлена на устранение угроз, наиболее часто несущих смерть. Сначала все усилия были направлены на защиту от диких зверей, потом от неблагоприятных погодных условий, затем, после того как достигнуты комфортные условия проживания, начинается интенсивная борьба с болезнями. Это лишь основные тренды, описать все цели заботы невозможно. Но для иллюстрации главной цели заботы можно прибегнуть к помощи христианства, которое учит человека тому, что со смертью его феномен не исчезает, а попадает в загробный мир, который делится на рай и ад. Посмотрим на ад и рай с точки зрения угрозы.

Рай представляется как место, совершенно лишенное угроз, каждый актор в раю делает все, чтобы предупредить (не устранить, а именно предупредить) любую угрозу, любой возможный дискомфорт человеку, туда попавшему (в религиозной трактовке присутствие и после смерти продолжает осознавать себя человеком), гарантируя тем самым его вечное существование. Наоборот, ад являет собой абсолютную угрозу, каждый актор в аду стремится причинить страдания человеку, который ничего не может этим угрозам противопоставить. В раю и аду нет заботы, нет продолжения рода. Это объясняется тем, что ад и рай являют собой публикацию представления о бессмертии. Только рай – это позитивное бессмертие, а ад – негативное. Рай – место, где не нужна забота, поскольку отсутствуют угрозы. Наше представление об идеальном бытии (рае) противоречит обыденному бытию. Ад – место, где реализована абсолютная угроза, поэтому забота бессмысленна. Заметим что абсолютная угроза реализована как бесконечное страдание тела, но не духа.

Бессмертие означает, что в мироустройстве других содержатся толки или полезное, созданное присутствием, поэтому самым простым способом достичь его кажется навязывание своего мироустройства другим. К. Маркс показал, что среда формирует человека, и тем самым опроверг эффективность такого подхода. Однако навязывание своего мироустройства другим является обязательным этапом в формировании человека. Поэтому продолжение рода можно рассматривать как особый способ преодоления смерти.

В этом способе сочетаются две составляющие. Во-первых, дети – это «маленькие мы», поэтому отцы чаще хотят сына, а матери – дочку. Внешнее сходство является весьма важным фактором. Когда человек видит практически себя, это дает ему визуальный образ его бессмертия. Биологический принцип наследования присутствия нашел свое отражение в том, что одной из ранних форм правления стала централизованная, передающаяся по наследству, власть. Если некий человек сделал для данной общины много полезного, люди ожидают, что и его дети продолжат это дело. Этот принцип естественным образом вытекает из представления о единстве души и тела. Именно оно лежит в основе погребальных обрядов. Сохраняя тело умершего, другие пытаются сохранить его присутствие с ними. Позднее это представление претерпело изменения в том смысле, что душа стала трактоваться отдельно от тела. Тело стало пониматься лишь как вместилище души. Казалось бы, такая трансформация должна привести к изменению отношения к структуре власти, отказу от ее наследования, но в то время этого не произошло.

Генетическое родство (пол, внешнее сходство) не является гарантией продолжения присутствия в собственных детях. Гораздо более важным для преодоления присутствием смерти через своих детей является единство понимания. Понимание не развивается в присутствии само по себе, оно основано в историчности присутствия. Это объясняет тот факт, что зачастую отец и сын (как, впрочем, и мать и дочь) не любят друг друга и даже ненавидят, причем причина этого, как правило, состоит в том, что младшие не являются продолжателями когнитивной траектории старших. Вместе с тем приемные дети вполне могут быть любимыми и признаваться в качестве наследников присутствия приемных родителей. Воспитывая детей, мы стараемся передать им свой опыт, т. е. свое понимание и свои толкования. Это не всегда получается, но когда получается, мы достигаем своей цели, видя в них себя, только молодых. Поэтому нередки случаи, когда дочь становится продолжательницей дел отца (я привожу здесь пример с дочерью и отцом, поскольку длительное господство патриархата не оставляет в истории примеров, когда сын стал наследником дел матери, обычно дела сына рассматриваются в отрыве от матери, самостоятельно).