Александр Горчаков - Пессимизм 2.0 Происхождение нас

В то время ранние Homo использовали стратегию сначала пассивного, а затем агрессивного скэвинджинга [29], что было следствием перехода к мясоедению, что, в свою очередь, было следствием отступания лесов и обеднения растительных ресурсов [30]. R. Dennell показал, что переход к конфронтационному, т. е. активному, скэвинджингу был необходим для выживания Homo, поскольку иначе, перейдя к мясоедению, наши предки оказались бы в условиях нехватки белковой пищи [31]. Вот что пишет об этом П. Корнинг: «Ключевым фактором была социальная организация – создание суперорганизмов [32].

В мозаичной, но богатой ресурсами среде, которая также кишела хищниками, видами-конкурентами и порой враждебными группами «товарищей по виду», групповое добывание пищи и коллективные оборона и нападение были наиболее экономичной стратегией. Коллективные действия приносили немедленные выигрыши (синергии), опережавшие медленную поступь естественного отбора» [33]. Систематическое массовое истребление сородичей этими хищниками при схватке за тушу могло привести наших предков к мысли о своей принципиальной уязвимости, т. е. осознанию своей смертности.

Осознание своей уязвимости могло подтолкнуть человека к орудийной деятельности. При прямом контакте с представителями других видов или при акте внутривидовой агрессии человек сам мог получить существенные повреждения. Использование орудий в целях агрессии (все равно против кого) снимает эту проблему, поэтому предложенная версия помогает объяснить переход к орудийной деятельности через интронизацию угрозы.

Чтобы пояснить, как это могло быть, проведем сравнение. Схожей по воздействию на сознание ситуацией, еще не забытой нами, является рукопашная схватка времен второй мировой войны. Ощущения, которые переживал боец в этой схватке, лучше всего переданы в четверостишии Ю. Друниной, которая была участницей боевых действий:

Абсолютная неожиданность и абсолютная близость угрозы – вот суть ужаса, который звучит в этом четверостишии. Именно о внезапности и неопределенности смерти говорит и М. Хайдеггер в экзистенциальной аналитике. В рукопашном бою человек буквально порами кожи ощущает близость смерти. Но это сегодня мы понимаем, что боимся смерти, а наши предки, скорее всего, в аналогичной ситуации испытывали чувство запредельной опасности, возбуждаемое запахами крови и гиен, а также звуками боя. Повторенное неоднократно, это чувство нашло свое место в понимании человека как осознание им своей смертности.

Что же происходит при интронизации угрозы? Такой ли важной является эта трансформация? Попробуем разобраться. Мы уже сказали, что в момент, когда произошла интронизация угрозы, наши предки обладали рассудком. Анализируя восприятие времени, Э. Гуссерль создает следующую картину: человек воспринимает окружающий мир при помощи чувств, и это восприятие фиксируется памятью. Ему на смену приходят новые восприятия. Чем больше случилось новых восприятий, тем слабее мы помним предыдущее, оно как дорога позади нас – постепенно уменьшается и затем совсем исчезает. То, что осталось в памяти, Э. Гуссерль называет ретенцией, текущее восприятие – теперь, будущее определяется как протенция. Такова структура времени в нашем восприятии. Основой такой структуры является ретенция. Связь между ретенцией и протенцией определяется через содержания нашего сознания следующим образом:

«Имманентные содержания суть то, что они суть, лишь поскольку они во время своей «актуальной» длительности предварительно указывают на будущее и указывают назад на прошлое. В этих «туда» и «обратно» указаниях нужно еще различать следующее: в каждой фазе, которая первично конституирует имманентное содержание, мы имеем ретенции предшествующих и протещии приходящих фаз именно такого созерцания, и эти протещии осуществляются, пока длится именно это содержание. Эти «определенные» ретенции и протещии имеют смутный горизонт, они переходят, протекая, в неопределенные, относящиеся к прошлому и будущему протеканию потока, благодаря которым образуется актуальное содержание единства потока …» [34].

Таким образом, сознание, основываясь на уже известных фазах имманентных содержаний, способно представить, пусть и не очень определенно, некоторое будущее. А также помнить некоторое прошлое. Такое представление опирается на предположение о продолжающейся длительности содержания. Заметим, что это никак не отличается от наброска, о котором говорит М. Хайдеггер в своей экзистенциальной аналитике. Такая модель представления о будущем не может содержать представления о смерти, поскольку она основана в ретенции. Поэтому такое представление о бытии надо относить к категории ограниченного в прошлом и безграничного в будущем, ибо в представлении фаза окончания содержания может отсутствовать. Именно так и обстоит дело с рефлексией. Как же меняется картина с осознанием собственной смертности?

Теперь в сознании появляется будущее, которое делает все восприятия конечными. Для каждого имманентного содержания появляется фаза окончания. В протенции возникает воображаемая граница, отделяющая мир, воспринимаемый чувственно, от мира, который принципиально не может быть воспринят при помощи чувств. Вместе с тем опыт, восприятие не дают человеку безусловного подтверждения этого факта. Многие сущности мира, такие как неживая природа, не дают повода говорить об их конечности. В качестве примера можно привести ежедневное движение солнца по небосводу. Исходя из непосредственного опыта, у нас нет никаких оснований утверждать, что этот циклический процесс когда-нибудь прекратится. Цикличность рассматривается в нашем сознании ближе к бесконечному, чем к конечному. Указывая на некоторое состояние циклического процесса как на его начало (или конец), мы сами превращаем его в конечное. Мир как система, в которой происходит бытие, представляется бесконечным, а само бытие – конечным. Вопрос о единстве мира получает отрицательное решение. Возникает когнитивный диссонанс.

Термин «когнитивный диссонанс» ввел в научную практику Л. Фестингер, создав теорию когнитивного диссонанса. Коротко напомним ее основные положения. Наше знание состоит из элементов, которые могут быть связаны между собой, т. е. релевантны, и не связаны, нерелевантны. В случае, когда два (большее количество связей не рассматривается) элемента релевантны, отношения между ними могут быть консонантны или диссонантны. «Два элемента, взятые по отдельности, находятся в диссонантном отношении, если отрицание одного элемента следует из другого» [35]. В этом случае и возникает когнитивный диссонанс. Например, человек знает о вреде курения, но не рассматривает возможности отказаться от этой привычки. Диссонанс имеет качественную характеристику – степень диссонанса. «Чем более значимы элементы для индивида, тем больше будет степень диссонантного отношения между ними» [36]. Диссонанс может быть устранен путем изменения одного из элементов. Способов изменения несколько, перечислять их не будем. Как же положения теории когнитивного диссонанса соотносятся с нашей гипотезой о воле к бессмертию?