Александр Горчаков - Пессимизм 2.0 Происхождение нас

Когда для человека реализуется самая неизбежная его возможность, он перестает реально существовать в пространстве-времени, т. е. «выходит» за его границу. Поскольку никогда не бывает так, чтобы научные идеи существовали в полной изоляции, нет ничего удивительного в том, что одновременно с новыми идеями в физике появилась и экзистенциальная аналитика М. Хайдеггера. Если до него основным предметом исследования философии была жизнь человека, то теперь смерть стала ключом к его описанию. Хотя М. Хайдеггер и не говорит о метафизике, но тем не менее базовые для нее понятия – пространство и время – он выводит как раз из смерти. Объединение понятий пространства-времени в единое целое с точки зрения экзистенциальной аналитики выглядит логичным, поскольку они оба имеют одну онтологическую причину – осознание человеком категории конечного.

Понятие времени неразрывно связано с бытием присутствия. Однако до сих пор споры вокруг этого понятия не утихают. Сама проблема времени не в его объективности или субъективности, а в его онтологии. Объективность времени означает, что оно привнесено в наше сознание извне, иначе говоря, в терминах данной работы границы, воспринимаемые нами при помощи тактильных и зрительных ощущений, меняются (что мы определяем при помощи памяти) независимо от нашего желания. Субъективность времени означает, что это некоторая шкала, придуманная нами для своих целей. Пример, иллюстрирующий субъективность времени, дает нам Стивенсон в «Робинзоне Крузо». Робинзон почти сразу вводит внешнюю по отношению к системе, в которой он оказался, шкалу, по которой он измеряет время. Ему это необходимо, потому что внутри замкнутой системы, находящейся в состоянии равновесия, определить время невозможно, ибо время является синонимом изменения. В качестве примера объективности времени обычно приводят рассуждения о возникновении календаря, например у древних египтян. Наблюдения за звездным небом, их связь с успехами в земледелии и служат основой для обоснования объективности времени. Заметим, что в этих рассуждениях есть два изъяна. Во-первых, указание на «связь» между двумя явлениями, т. е. на корреляцию. Ранее было показано, что корреляция относится к первопредставлениям и возникает как следствие счислимости и сравнения, те выводима из категории конечного. Во-вторых, все процессы, связанные с определением понятия время через астрономические явления, сопряжены с трудностью определения начала (или конца, как угодно читателю) циклического процесса. Поясним на примере. Мне доводилось наблюдать за восходом солнца. В этом поразительном зрелище есть один важный момент – зрительно, невооруженным глазом, нельзя точно определить сам момент восхода, когда край солнца только-только появился из-за горизонта. Можно отчетливо различить небольшой сегмент солнечного диска над горизонтом, но тогда с момента восхода уже пройдет некоторое время. Величина минимально различимого сегмента будет зависеть от Вашего зрения. Этот пример иллюстрирует мысль о том, что для определения точки отсчета в наблюдениях за циклическими процессами необходима воля для принятия решения о том, что считать началом, т. е. искусственное введение границы. Таким образом, введение календаря уже есть следствие наличия у человека воли в традиционном ее понимании.

Человек, осознав свою самую необходимую возможность – смерть, и став тем, что М. Хайдеггер называет присутствием, через конечность своей экзистенции вводит количественную меру самого себя – время. Время неразрывно связано с первопредставлением конечности, о чем и писал М. Хайдеггер. Время не объективно и не субъективно – оно экзистенциал присутствия. Без присутствия нет времени, а без времени не существует присутствия. Можно продолжить мысль М. Хайдеггера об экзистенции присутствия: «Если решимость, заступая, вобрала возможность смерти в свою способность быть, то отобрать собственную экзистенцию присутствия не может больше ничто» следующими словами: мерой же собственной экзистенции является время. Если мы при помощи биомедицинских технологий отодвинем границу бытия присутствия бесконечно далеко, ненужным станет и понятие времени. В технологических целях оно, конечно, сохранится, но будет иначе нами представляться, например как параметр окончания процесса. Будет ли существовать время, если не будет современного человека? Ответ на этот вопрос в рамках предложенного исследования таков: если некоторое сущее осознает свою смертность, то для него существует и время. Если какие-либо животные понимают конечность своего существования, то для них существует и время. В качестве предположения можно высказать мысль о том, что такими животными могут быть слоны, единственные животные, которые хоронят своих сородичей (а в отдельных случаях и людей).

Вопрос, завершающий наши рассуждения, звучит так: можно ли будет человека, лишенного понимания самой своей неизбежной возможности, отождествлять с присутствием, и будет ли забота продолжать оставаться основой его бытия? Для того чтобы попытаться ответить на него, надо заглянуть в историю заботы.

Экзистенциальная аналитика начинается с вопроса о том, что такое бытие. При постановке этого вопроса М. Хайдеггер определяет человека как «… сущее, которое мы сами всегда суть и которое среди прочего обладает бытийной возможностью спрашивания, мы терминологически схватываем как присутствие» [64]. Существует точка зрения, что человек не есть синоним присутствия, но, исходя из приведенного определения, мы будем считать, что эти понятия совпадают. Присутствие не есть что-то неопределенное в своем бытии, оно характеризуется чертами, которые называются экзистенциалами, само же бытие присутствия – экзистенцией. В противоположность экзистенциалам для описания вещей используются категории. В основу исследования положены феномены, т. е. то, что мы понимаем таким, каково оно и есть, или очевидное.

Бытие присутствия происходит в мире. Вопрос о происхождении мира не рассматривается. Мир понимается не как совокупность предметов, но как система связей, в которую включено и которую использует присутствие. Мир не описывается при помощи что есть, он характеризуется при помощи как доступен. То обстоятельство, что сущее может быть в определенных связях и отношениях, называется мирностью мира.

Все, что принадлежит миру, нестрого делится на наличное и подручное. Подручное – это широкое понятие, обозначающее сущности для-чего которых человеку понятно, например, для-чего нужны молоток или плодовое дерево. Подручное не обязательно представляет собой конкретный предмет или произведенную человеком вещь, это может быть ветер в парусах. Подручное всегда связано с имением-дела, т. е. цепочкой связей, состоящих из то-с-чем, из-чего, для-чего имеют дело. Все эти связи в конце концов ведут к ради-чего, которое и есть бытие присутствия. Все, что человек встречает в мире, он может воспринимать без определения полезности, т. е. без включения его в мир, просто как оно есть, т. е. наличное. Провести точную границу между одним и другим нельзя, ведь просто созерцая сосну, мы воспринимаем ее как наличное, если же мы смотрим на нее, подразумевая использование ее в качестве мачты, то она представляет собой подручное. Когда мы говорим о созерцании, мы подразумеваем не только что, но и где этого что, т. е. пространственность. Пространственность мира изначально дана нам через окружающее нас подручное, например: «вверху» это «на потолке», «внизу» – «на земле», «сзади» – «у двери» и т. п. Присутствие понимает свою пространственность из бытия-в-мире и реализует ее в двух модусах от-даления и направления. От-даление означает выделение из дали, т. е. понимание близости и удаленности подручного в окружающем мире, и не связано с расстоянием. М. Хайдеггер приводит такой пример: любимая всегда со мной, даже если ее нет поблизости. Направление же задает область, в которой происходит от-даление.