Михаил Антонов - Договориться с народом. Избранное (сборник)

Если бы иначе сложились исторические обстоятельства, то, возможно, славянам новгородско-киевских земель грозила бы участь пруссов. Их бы онемечили, и они исчезли бы с исторической арены как субъекты истории. И германцы поступали бы со славянами, как обры (авары) с дулебами. Аварец возлежал в повозке, которую везли запряженные вместо лошадей славянские девушки. Так что нам следует не только знать свою историю, но не забывать и о предыстории – более чем тысячелетнем периоде немецкого господства (в разных формах) на Руси.

В 2012 году новому нэпу могут так же свернуть шею, как ее свернули и тому нэпу, а покушение на доходы чиновников в сотни миллионов рублей может стать новым раскулачиванием…

Речь у меня пойдет о классовой борьбе в современной России. Вторично сбывается предсказание Владимира Ульянова-Ленина: мировой центр революции как высшей точки классовой борьбы переместился в Россию. И никогда еще за всю многовековую историю нашей страны классовая борьба не достигала такой остроты, никогда еще от исхода ее в такой мере не зависели будущее, само существование России, как в наступившем 2012 году. Быть или не быть России – зависит от того, устоят ли революционные силы – большинство народа, возглавляемое Владимиром Путиным, под напором крикливого меньшинства из российской мелкой буржуазии, финансируемого крупным туземным и международным финансовым капиталом и опирающегося на всестороннюю поддержку всех сил мировой реакции.

Самое поразительное заключается в том, что именно в России-то никто и не оценивает нынешнюю ситуацию в стране в категориях классовой борьбы. Похоже, российская общественность, давно уже «забившая последний гвоздь в крышку гроба коммунизма и марксизма-ленинизма», вместе с ушедшим 2011 годом распрощались и вообще с классовым подходом к явлениям общественной жизни. По словам профессора Николая Скатова, «мы от абсолютизации классовой борьбы рванулись к ее отрицанию, то есть либо по-ястребиному высматривали ее там, где она отродясь не водилась, либо по-страусиному прячем голову, по которой она уже лупит» («ЛГ», № 52, 2011). В СМИ давно уже почти не употребляется даже само слово «класс», если не считать причитаний о скорбной доле так называемого «городского среднего класса», который не выдержал долгого пренебрежения его властью и вышел на митинги протеста. Между тем этот класс можно уподобить приснопамятному подпоручику Киже, который, как известно, был «секретным» и «фигуры не имел». Вот и авторитетные социологи признали, что в современной России подлинный средний класс отсутствует, да и в странах Запада он усиленно размывается и находится в преддверии полного исчезновения. Лидеры России как огня боятся определения нашей страны как буржуазной или капиталистической, а уж о советском нашем прошлом и о социализме вообще стараются не вспоминать, видимо, полагая, что это нечто постыдное. Н.Скатов объясняет это нынешнее отрицание классового подхода полярностью русской жизни, ее тяготением к противоположностям. В действительности замалчивание, отрицание классовых интересов интенсивно насаждалось в обществе – именно в интересах господствующего класса, которому пробуждение классового сознания у «низов» не сулит ничего хорошего.

Но не рановато ли отказываться от классового подхода? Классы, классовые интересы, очевидно, живы и умирать не собираются, давая о себе знать не только в традиционных формах забастовок и демонстраций, но и в движении антиглобалистов, радикальных экологов или в акции «Оккупируй Уолл-стрит»… Да и в родных палестинах к их поиску привлекать детективов не потребуется, достаточно с классовой точки зрения посмотреть на деяния борцов «за честные выборы!».

Я, конечно же, сторонник стабильности и категорический противник всего, что может послужить разжиганию межнациональной, межконфессиональной и социальной розни в стране. Однако как человек, не чуждый науке, убежден, что все, существующее объективно, подлежит беспристрастному исследованию. Не составляет исключения из этого правила и классовая проблематика. Не пора ли взглянуть с классовой точки зрения и на нынешнюю Россию, а на этом фоне – и на антипутинскую кампанию, принявшую в последнее время форму настоящей массовой истерии? При этом я сознаю, что в стране разные люди по-разному относятся к Владимиру Путину, это нормально. Исследованию подлежат не классы или слои, не приемлющие Путина, а именно те, кто пребывает в истерии по этому поводу или же инициирует антипутинские акции, используя заведомо лживые доводы, и не останавливается перед настоящими преступлениями ради достижения своих корыстных целей.

Но почему же российская общественность не видит в происходящем в стране проявлений острейшей классовой борьбы, фактической интервенции Запада на новом этапе никогда не прекращавшейся его войны против нашей страны? Тут причин несколько.

Во-первых, это война пока еще не с использованием вооруженных сил, а преимущественно информационно-психологическая и идеологическая. Россия к таким войнам никогда не была готова и, как правило, терпела в них поражение, особенно на первых этапах. Каждый раз враг успевал настроить мировое общественное мнение против России (к чему оно, особенно в странах Запада, было склонно изначально), прежде чем раскачавшиеся российские органы пропаганды донесут до всего мира правду, что обычно напоминало махание кулаками после драки. Достаточно вспомнить российско-грузинскую войну в августе 2008 года.

Во-вторых, выступление российской буржуазии против власти становящейся на ноги России либералы представляют как акции протеста молодежи из среднего класса как самой передовой и прогрессивной части общества, уже достигшей материального благополучия и теперь требующей свободы и демократии в соответствии с непреложным законом общественного развития. Но в действительности картина совсем не такая, как это убедительно показала социолог из Пензы, кандидат философских наук Анна Очкина. Она вспоминает, как смеялись студенты в конце 90-х – начале 2000-х годов, когда она рассказывала им о Советском Союзе, о социальных гарантиях, социальной защищенности и пр. Они были уверены в том, что каждый должен строить свою карьеру сам, как и в том, что им принадлежит будущее, а взгляды их преподавательницы устарели. Теперь картина совсем иная. Пришли студенты, родившиеся в 1991 году и позднее. Они не знают не только СССР, но и ельцинской России. Однако они, еще не понимая, уже хорошо прочувствовали, что такое эксплуатация, что такое социальные права и их отсутствие. Им понятно, что при том направлении, в каком ведется реформа образования, они и их дети достойного места в жизни не займут. И они чувствуют, что в одиночку тут ничего изменить нельзя, тут нужно нечто общее, общественное, и рассказ про опыт СССР слушают очень внимательно.