Джидду Кришнамурти - Традиция и революция

Кришнамурти:Но что он может сделать?

П.:Я бы сказала так: если воспринимающий ум действует, он должен изменить насилие в Х.

Кришнамурти:Давайте выясним это. Воспринимающий ум видит, что другой человек совершает насилие. Для воспринимающего ума само виденье есть действие. Таков факт. Идет восприятие и воспринимающий ум видит, как Х совершает насилие. Какое же действие включено в такое виденье? — остановить насилие?

П.:Все это — побочное действие. Я говорю, что, когда воспринимающий ум сталкивается с актом насилия, сам акт восприятия изменяет действие насилия.

Кришнамурти:Здесь сразу несколько явлений. Воспринимающий ум видит акт насилия. Человек, совершающий насилие, может реагировать прекращением насилия, потому что человек с воспринимающим умом находится вблизи, возле него; и это происходит внезапно.

П.:К вам приходит человек со своей проблемой ревности. Что происходит с вами во время разговора с запутавшимся человеком?

В самом акте восприятия эта запутанность исчезает.

Кришнамурти:Очевидно, так случается вследствие контакта. Вы взяли на себя труд обсудить проблему насилия, и что-то при этом происходит, потому что мы совместно решаем проблему. Имеет место общение, совместный подход. Это просто. Вы видите где-то далеко человека, который совершает насильственное действие. Какова будет реакция воспринимающего ума?

П.:От воспринимающего ума должна исходить огромная энергия, которая обязательно окажет какое-то воздействие.

Кришнамурти:Возможно, она подействует. Но здесь нет той же уверенности, как в случае тесного общения. Человек может проснуться среди ночи, испытав какую-то странную реакцию, которая зависит от его чувствительности. Она может оказаться следствием воздействия воспринимающего ума, тогда как результат тесного общения бывает иным. Оно действительно производит в нем перемену.

Вернемся назад. Вы спрашивали, что такое красота. Я думаю, нам можно сказать, что ум, свободный от внутренней разорванности, от расколотости, обладает красотой.

П.:Имеет ли он какое-то отношение к чувственному восприятию — если вы закроете глаза, уши?..

Кришнамурти:Ум не зависит от этого. Когда вы закрываете уши и глаза, не существует разорванности; и вот он обладает этим качеством красоты, чувствительности. Он не зависит от внешней красоты. Поместите инструмент такого ума в центр самого шумного города, что тогда произойдет? Он подвергнется физическому воздействию, но особенность ума, свободного от разорванности, не изменится. Он не зависит от окружения, а потому не беспокоится по поводу выражения.

П.:В этом его уединенность.

Кришнамурти:Поэтому красота и есть уединенность. Почему существует жажда самовыражения? Является ли она частью красоты, будь то страстное желание женщины иметь ребенка, жажда сексуального наслаждения, которую испытывает мужчина в момент нежности, или настойчивое стремление художника к самовыражению? Требуется ли для восприимчивого ума какая-то форма выражения? Нет, не требуется. Потому что само восприятие есть выражение, есть действие. Художник, живописец, строитель находят самовыражение. Но оно фрагментарно, а потому его экспрессия — это не красота.

Обусловленный, разорванный ум выражает чувство красоты, но он обусловлен. Разве это красота? Поэтому «я», которое и есть обусловленный ум, никогда не в состоянии увидеть красоту, и что бы оно ни выражало, выражение будет окрашено его особенностями.

П.:Вы не ответили на один аспект вопроса. Ведь есть еще творческий талант, способность связывать вещи особым образом, которая приносит радость.

Кришнамурти:Домашняя хозяйка, которая печет хлеб «просто так», для своего удовольствия. В тот момент, когда вы поступаете так, вы пропали.

П.:Творческая радость...

Кришнамурти:Не должно быть никакого «потому что». Я сижу на этой платформе и говорю не потому, что испытываю от этого радость.

Источник воды никогда не бывает пуст. Он постоянно пузырится — вследствие либо загрязнения, либо преклонения перед водой. Но он пузырится; он здесь.

Большинство людей, заботящихся о самовыражении, испытывает к себе интерес. Но как раз «я» и создает разорванность. В отсутствии «я» существует восприятие. Восприятие есть действие — вот где красота.

Я уверен, что скульптор, который изваял Махеша Мурти в Элефанте, работал в состоянии медитации. Прежде чем браться за камень или поэму, вы должны побывать в состоянии медитации; вдохновение не должно исходить от «я».

П.:Такова традиция индийских скульпторов.

Кришнамурти:Все малые или большие живописцы относятся к этой категории — категории самовыражения.

Красота — полное самозабвение; при полном отказе от личности возникает «то». Мы же пытаемся уловить «то», не отказываясь от личности; в этом случае творчество превращается в изготовление мишуры.

Нью-Дели, 29 декабря 1970 г.

Слушатель С.:В физике мы находим некоторые нерешенные проблемы. Если мир полностью подчинен закону причинности, тогда мы не в состоянии ничего изменить. Если мир не вполне связан причиной, тогда для такого мира невозможно установить какие-либо законы. Или мир подчинен закону причинности, или нет. Конечно, если думать о причине и следствии как об единой сущности, если мир представляет собой нечто единое и нет разделения на части, тогда никакой причины и никакого следствия нет.

Если вселенная является только физической, если она подчинена только физическим законам, тогда у нас нет возможности выбора. В чисто физическом мире выбора нет. Даже если душа или что-то подобное ей не является физической, это не имеет особого значения, при условии ее подчинения физическим законам. Вы не можете сказать, что причина и следствие не взаимосвязаны, потому что они неестественны. Вы не в состоянии также признать существования причины и следствия, потому что у вас нет над ними контроля, а какой в таком случае смысл об этом говорить? Перед нами парадокс. Есть ли из него выход?

Кришнамурти:Вы говорите о карме?

С.:Нет. Физическая вселенная замкнута, здесь нет никакого движения.

Кришнамурти:Все это подразумевает время, не правда ли? Иными словами, все сложное, горизонтальное или вертикальное, все это — время; причина и следствие пребывают во времени. Причина становится следствием, а следствие — причиной; и все это совершается в пределах времени. Буду ли я двигать рукой так или этак, все это заключено внутри поля времени. Вы, уважаемый, спрашиваете, можем ли мы выйти за пределы времени?