Владислав Иноземцев - Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок

***

Второй период становления современной финансовой системы, который пришелся на отрезок времени с середины 2000-х гг. до 2020 г., ознаменовался радикальным сломом прежних трендов после кризиса 2008–2009 гг. До того, как мировая экономика была поражена этим кризисом, она развивалась как все более глобализировавшаяся и взаимозависимая. Основные тренды 1990-х гг. продолжали оказывать на нее свое влияние; главной проблемой считалось накопление торговых и платежных дисбалансов, которые казались столь же опасными, как и те, что в начале 1970-х гг. привели к краху Бреттон-Вудской системы. Ответом на кризис в последний раз стали относительно скоординированные усилия всех основных экономик, лидеры которых объединились в G20. В то же время ответ западных стран на кризис окончательно разделил развитые экономики и остальной мир.

Во-первых, цикл 2009–2020 гг. стал первым в истории, на протяжении которого стимулирующая поддержка основных экономик практически не прекращалась: в США программа количественного смягчения продолжала функционировать до конца 2014 г.; в Европе процентные ставки были снижены до нуля, а новая программа количественного смягчения была запущена на восходящей фазе цикла в ответ на долговой кризис в Греции и риски его распространения на всю европейскую периферию. Как только в Соединенных Штатах начали расти процентные ставки, администрация Д. Трампа ответила налоговой реформой, которая де-факто имела не менее значимое стимулирующее влияние на экономику. Накануне пандемии и ФРС, и ЕЦБ предпринимали действия либо по снижению процентной ставки, либо по уводу депозитной ставки все дальше в отрицательные значения. На протяжении всего этого периода балансы центральных банков, резко выросшие на волне кризиса, снижались весьма незначительно: баланс ФРС к сентябрю 2019 г. сократился на 16,6% от максимума и был в 4,1 раза больше, чем на начало 2008 г.391; активы ЕЦБ и Банка Японии на протяжении всего периода только росли и в январе 2020 г. превышали показатель 12-летней давности соответственно в 3,5 и 5,1 раза392. Таким образом, можно констатировать, что финансовая поддержка экономик в 2010-е гг. перестала считаться чем-то временным или экстраординарным.

Во-вторых, важнейшей особенностью 2010-х гг. стало «привыкание» экономик к близким к нулевому значению процентным ставкам. Как в период активной фазы борьбы с кризисом в 2008–2009 гг., так и позже крайне низкие или нулевые ставки использовались в качестве основной «рамочной конструкции» для поддержки экономик. Собственно говоря, сама идея количественных смягчений вне контекста нулевой ставки была бы невозможна: в условиях неясных перспектив хозяйственного подъема компании просто не имели бы интереса в дополнительном кредитовании, а правительства опасались бы наращивать долг. Кроме того, важнейшей чертой 2010-х гг. стало появление как государственных, так и корпоративных бумаг с отрицательной доходностью — этот момент, на мой взгляд, является важнейшим для построения прогнозов относительно характера и продолжительности новых кризисов. Отрицательные ставки (которые, на мой взгляд, будут «опробованы» большинством правительств развитых стран уже в этом году и станут непременным атрибутом 2020-х) выступят важнейшим финансовым оружием развитого мира на ближайшие десятилетия, и им периферийным экономикам с их неконвертируемыми валютами противопоставить будет нечего.

В-третьих, именно на протяжении 2000-х и 2010-х гг. проявилась новая роль фондовых рынков в основных центрах кристаллизации современной финансовой системы. Предпосылки для этого появились еще в 1990-е гг., однако реальный рост случился лишь в 1997–2000 гг., когда как S&P 500 в США, так и DAX30 в Германии достигли пиковых значений. Весьма характерно, что цикл 2000–2008 гг. характеризовался снижением фондовых котировок и последующим возвращением их практически в точности на тот же самый уровень (максимальные значения S&P 500 перед кризисом 2008 г. превышали показатели начала 2000-го всего на 1%, а максимальные значения DAX30 — на 0,5%393). Напротив, постоянная финансовая подпитка экономики в течение 2010-х гг. и крайне низкие процентные ставки подтолкнули рынки вверх весьма радикально: в феврале текущего года значение S&P 500 превышало максимум 2007 г. в 2,16 раза, а DAX30 оторвался от прежних максимумов в 1,7 раза394. Именно на протяжении 2010-х гг. фондовый рынок, на мой взгляд, сформировался как потенциальный стабилизатор экономики в случае кризиса, как инструмент мультиплицирования финансовой поддержки со стороны государства.

В-четвертых, на протяжении 2010-х гг. сложилась качественно новая ситуация с государственным долгом и бюджетным дефицитом. В среднем показатели бюджетного дефицита в США в 2009–2019 гг. были в 3,5 раза бо́льшими, чем в 2001–2008 гг.395; в Европейском союзе система Маастрихтских критериев, принятых перед введением евро в 1991 г., практически перестала существовать — по состоянию на конец 2019 г. средний долг стран еврозоны составлял 84,1% ВВП, а максимальные показатели достигали 180,5% в Греции и 134,7% в Италии396; при этом следует напомнить, что на протяжении всего периода действий данных ограничений ни одна страна-нарушитель не была подвергнута предусмотренным изначальными соглашениями драконовским санкциям397. Именно крайне мягкая бюджетная политика 2010-х гг. и обусловила, на мой взгляд, необычайную легкость, с которой развитые страны отреагировали на вызовы, с которыми они столкнулись в ходе пандемии коронавируса. Возможно, я выскажу излишне оптимистичную точку зрения, но мне кажется, что бюджетные ограничения в традиционном смысле слова в ближайшие годы практически полностью утратят свое значение.

Коронакризис 2020 г. на этом фоне выступает уникальным испытанием для почти уже сформировавшейся новой финансовой системы. 2021‒2022 гг. станут критически важными для превращения ее из потенциального в реальный краеугольный камень экономики XXI в. со всеми ее достоинствами и недостатками. Уже сегодня можно быть уверенным в том, что это будет экономика растущего глобального неравенства и усиливающихся противоречий «центра» и периферии. Однако, прежде чем перейти к прогнозу, стоит немного вернуться назад и оценить глубинные процессы, стоящие за теми тенденциями, которые мы рассмотрели в первых двух главах этой книги.

Глава третья

ПРИЧИНЫ ФИНАНСОВОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Фундаментальные основания описанных перемен формировались одновременно с кристаллизацией черт новой финансовой системы; не будет преувеличением сказать, что реальный сектор экономики и сфера финансов развивались в унисон — иного, собственно, невозможно себе представить. Именно новые потребности экономики, а не социальные или геополитические соображения подталкивали глобальную финансовую систему к изменениям; именно поэтому она наиболее сильно модифицировалась в последние несколько десятков лет не в тех странах, которые стали заявлять о своих великодержавных претензиях, а именно там, где ростки новой экономики возникли раньше и развились более всего.