Владислав Иноземцев - Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок

К середине 2016 г. мировая экономика в целом росла на протяжении более шести лет; за это время ВВП США превысил уровень 2008 г. на 11,4%, ЕС — на 2,7%, Японии — на 3,5%291. Китай оставался лидером глобального роста, пройдя предшествующий кризис без особых потерь. Россия, напротив, столкнулась с заметным спадом, обусловленным издержками некомпетентного госкапиталистического менеджмента, конфронтацией с западным миром из-за конфликта на Украине и снижением цен на нефть. При этом заметным трендом стало стремление к сокращению разного рода ограничений: по всеобщему впечатлению, экономики выглядели слишком зарегулированными, налоги — слишком высокими, а бюрократия — излишне сильной. В той или иной мере именно на этих лозунгах общественным мнением в ведущих западных странах завладели правые силы: в Великобритании в 2016 г. граждане проголосовали за выход страны из ЕС, который латентно поддерживали крупно победившие за год до этого консерваторы292; в США позже в том же году президентом был избран Д. Трамп, а на следующий год французские социалисты потерпели столь сокрушительные поражения на президентских и парламентских выборах, что сама социалистическая партия практически перестала существовать293.

Смена американской администрации во многом «перезапустила» экономический рост, который в 2016 г. начал выдыхаться; ценой этого, однако, стала либеральная политика, предполагавшая значительное сокращение налогов (налоговая реформа 2017 г. в США предполагала снижение налогов на $2,3 трлн за 10 лет294 и нарастила бюджетный дефицит с $585 млрд в 2016 г. до $984 млрд в 2019-м295). В то же время данные меры помогли оживить экономику296 (темп роста американского ВВП повысился с 1,6% в 2016 г. до 2,3% по итогам 2019-го297) и сохранить устойчивый растущий тренд на фондовых рынках (с января 2017 г. по декабрь 2019 г. индекс S&P 500 вырос на 42%, а с минимумов 2009 г. — в 44 раза298). Самый долгий в истории подъем поддерживался мощными финансовыми «стимуляторами» — и, вероятно, мог продолжиться, если бы не драматические события первой половины текущего года.

Следует признать, что большинство экспертов предсказывало наступление нового кризиса и вне контекста чудовищной эпидемии коронавируса, начавшейся в Китае в конце 2019 г. В конце 2018 г. панические настроения, порожденные снижением прогнозов прибыли от ведущих американских компаний, привели к серьезному обвалу на мировых биржах (с 3 декабря по 24 декабря индекс S&P 500 упал на 15,7%, а общеевропейский Eurostoxx50 — на 8,6%299). Однако понижательного тренда так и не сформировалось, и уже к февралю начался штурм новых исторических максимумов. В середине 2019 г. не менее двух третей экспертов, опрошенных различными рейтинговыми агентствами, ожидали наступления глобальной рецессии в ближайшие 30 месяцев300. Финансисты обращали внимание на специфические процессы на долговых рынках, вследствие которых доходность долгосрочных облигаций падала ниже доходности краткосрочных301 — что в предшествующих случаях однозначно указывало на наступление рецессии не позже чем через год302. Однако циклического кризиса эксперты и инвесторы так и не дождались: экономики развитых стран рухнули только после того, как эпидемия «уханьского вируса» COVID-19 приняла такие масштабы, что правительства десятков стран ввели общенациональные карантины и закрыли границы своих стран, чего в мирное время в современную эпоху не случалось ни разу.

Эпидемия коронавируса нового типа стартовала, по всей вероятности, осенью 2019 г. в результате случайной утечки вируса из лаборатории Уханьского института вирусологии, хотя этому есть пока лишь косвенные подтверждения303. К концу года болезнь распространилась так, что китайские власти были вынуждены известить Всемирную организацию здравоохранения304 — однако еще почти два месяца инфекция казалась не слишком опасной. Вирус стал активно распространяться как внутри Китая, так и за его пределами в конце января, когда сотни тысяч жителей провинции Хубэй, административным центром которой является Ухань, отправились в другие провинции и за границу на время празднования Нового года по лунному календарю. Во второй половине февраля инфекция проникла не менее чем в 30 стран, а в Италии, Испании, Франции и США стала принимать угрожающие масштабы.

С 23 января власти КНР, где к тому времени насчитывалось уже более 4000 случаев заражения только по официальным данным, ввели карантин, под который попали более 50 млн человек в Ухани и еще как минимум 15 городах, что на тот момент стало крупнейшим подобным случаем в истории305. С конца января по начало февраля основные европейские страны и США прервали с Китаем авиасообщение306, а 26 марта КНР сама закрыла границы страны307. По мере нарастания числа случаев заражения в Европе карантинные меры были применены и там — 10 марта Италия стала первой, кто ввел ограничения на передвижения и также закрыл границы даже для граждан стран Шенгенской зоны308. 11 марта Всемирная организация здравоохранения объявила ситуацию с COVID-19 глобальной пандемией309, и на протяжении последующих нескольких недель привычная жизнь на значительной части планеты прекратилась: с 12 марта США приостановили авиасообщение с Европой310; 28 марта Россия объявила вынужденные каникулы311, с 19 марта по 4 апреля большинство американских штатов ввели stay-at-home orders312, что фактически означало заморозку значительной части отраслей экономики. Впервые в истории масштабный хозяйственный спад был спровоцирован согласованными действиями правительств, а не стихийно развивающимися событиями на финансовых рынках.

Надо заметить, что на протяжении января и февраля на рынках сохранялось оптимистическое настроение. Большинство трейдеров предполагали, что 2020 г. пройдет на фоне президентской кампании в США, где Д. Трамп будет стремиться дополнительно стимулировать экономику для того, чтобы сохранить те достижения, которыми «отметился» фондовый рынок с момента его избрания (со дня объявления итогов голосования, 8 ноября 2016 г., до 31 декабря 2019-го капитализация фондового рынка США выросла на $13,6 трлн313). Поэтому с осени 2019 г. ФРС начала постепенно снижать учетную ставку, поддерживая оптимизм трейдеров. Последнее, весьма неожиданное, снижение 31 октября и хорошая отчетность компаний за 2019 г. поддерживали ралли до 20 февраля несмотря на то, что масштабы проблем к этому времени были уже очевидны.

После достижения американскими индексами рекордных значений началась резкая коррекция. На двух внеочередных заседаниях 3 и 16 марта Совет директоров ФРС снизил ставку с 1,5% годовых до нуля314, однако это не остановило панику. 23 марта, на пике падения, S&P 500 потерял ровно треть своей стоимости по сравнению с показателями всего месячной давности315. Один штат за другим вводил все новые ограничения; в результате экономический спад стал реальностью уже по итогам первого квартала: снижение ВВП составило 4,8%316, а безработица выросла с минимальных за 50 лет 3,5% в феврале до 14,7% в апреле317. В Европе ситуация выглядела еще более драматично: серьезные ограничительные меры там начали вводиться приблизительно за 2–3 недели до того, как они были предприняты в Соединенных Штатах, а серьезных инструментов влияния на финансовый сектор не оставалось из-за давно уже действующих нулевых ставок. К середине марта падение фондовых рынков в ЕС составило 33–44% по сравнению с показателями месячной давности, в Великобритании — 41,3%318; по итогам первого квартала британский ВВП снизился на 2,2%, германский — на 2,3%, итальянский — на 4,7%, а французский — на 5,8%319.