Кристофер Леонард - «Капитализм для своих», или Как строилась власть корпораций в Америке

штатными юристами Koch в Уичито. Главным в группе, очевидно, был Дон Кордс, вице-президент Koch Industries и

главный юрист компании.

Когда вошел Чарльз Кох [60], мгновенно стало понятно, что появился хозяин этих владений. Люди вокруг

обращались к нему с почтением, и оно было намного

глубже простого уважения к начальству. Соллерс и Баллен

не могли знать, что Чарльз был на самом деле не просто

директором. Он был лидером. Чарльз Кох не приказывал

окружающим выполнять то, что он говорит. Он вдохновлял

их на это. Он собрал команду, работу которой трудно было

понять человеку со стороны. Гости наподобие Баллена и

Соллерса не могли знать, что Чарльз Кох потратил десятки

лет, взращивая лояльность и восхищение в тех, кто на него

работает. Они не знали и о его семинарах по управлению, мастер-классах и лекциях, которые он проводил, чтобы

прививать свою философию.

Но они ясно увидели, что Чарльз Кох обладал здесь

абсолютной властью. Он был элегантен и в 53 года все еще

обладал спортивным телосложением. У него были густые

светлые волосы, квадратный подбородок и ярко-голубые

глаза. Он сел за стол напротив Баллена и Соллерса и

посмотрел на двух юристов из Вашингтона. Что он думал о

них, угадать было невозможно. Но было ясно, что он их не

боится.

— Назовите, пожалуйста, ваше полное имя, для

протокола, [61] — начал Баллен.

— Чарльз де Гэнал Кох.

— Сэр, какова ваша должность в Koch Industries? —

спросил Баллен.

— Я президент и генеральный директор, — ответил Кох.

Президент и генеральный директор . Намного больше, чем просто должность. Это было заявление, что в Koch Industries никто не обладает большей властью, чем Чарльз

Кох. И эта власть была сильнее, чем у большинства

директоров, потому что Koch Industries находилась в

частной собственности. Чарльз Кох и его брат Дэвид были

основными акционерами; они выкупали долю любых

акционеров, бросающих им вызов. Многие могли

критиковать Чарльза Коха, но вот то, что кто-то может на

самом деле его сместить, было трудно вообразить.

Поскольку брат Дэвид соглашался с ним, Чарльз обладал

полной властью над компанией.

Баллен не относился к Коху с почтением; и определенно

не был им вдохновлен. Возможно, в его голосе даже

звучали нотки презрения. Как и во время предыдущих

допросов и интервью, он начал двигаться по списку

вопросов.

— Сэр, каковы были общие продажи компании в 1988

году? — спросил он.

— Я полагаю, около десяти миллиардов долларов.

— Каким был объем чистой прибыли компании в

прошлом году?

— Около четырехсот миллионов.

Баллен не мог знать, насколько неприятны были для

Коха такие несложные вопросы. Кох ценил право на

коммерческую тайну и возможность держать финансовые

показатели компании в секрете. Объем годового дохода

Koch был информацией для избранных. Уровень прибыли

считался сведениями особой важности. И вот перед ним

сидит какой-то юрист и небрежным тоном расспрашивает

его о самом сокровенном.

— Какой процент бизнеса связан с сырой нефтью —

покупкой сырой нефти? — продолжал Баллен.

— Процент бизнеса в каком смысле? — парировал Кох.

Баллен стойко пытался объяснить, что имеется в виду

под фразой «процент бизнеса».

— Процент продаж и прибыли, примерно, — сказал

Баллен.

— По моим предположениям, это около десяти

процентов прибыли и — это опять же предположение —

около двадцати процентов продаж, — ответил Кох.

Баллен дал Чарльзу Коху набор документов — тех, что

так потрясли его коллег по расследованию в Вашингтоне.

Это были внутренние данные Koch, показывающие, что

компания забирала из резервуаров больше нефти, чем

оплачивала. Баллен хотел видеть реакцию Коха. Тот мог бы

сказать, что документы являются подделкой или на самом

деле не доказывают того, что, как представляется, доказывают. Но Кох не сказал ничего подобного, глядя на

цифры.

— Вы когда-нибудь уже видели эти документы? —

спросил Баллен.

— Да, я обычно проверяю ежеквартальные…

— Хорошо, — прервал его Баллен.

— … показатели, — закончил Кох.

Чарльз Кох сказал, что не проверяет ежемесячные

показатели, демонстрирующие, поступило ли в компанию

больше или меньше нефти, чем она оплатила. Но не стал

отрицать подлинность данных.

Баллен двинулся дальше. Ссылаясь на один из

документов, он спросил:

— А что тогда указано для первого квартала 1986 года?

Что демонстрируют эти цифры?

— Ну, в Луизиане был избыток нефти около двух тысяч

баррелей.

— И это избыток?

— Да, избыток.

С точки зрения обвинителя, такого как Баллен [62], Чарльз Кох только что сделал две важные вещи. Он

подтвердил, что доказательства достоверны, данные по

продажам нефти, предоставленные в ответ на запросы

Баллена, отражают реальное положение дел. А во-вторых, он подтвердил, что эти данные были ему известны, и он

знал, что Koch получает «лишнюю» нефть.

Продолжая допрос, Баллен попытался установить, известно ли Чарльзу Коху на самом деле значение

слова избыток . Таким образом, устранялась

двусмысленность в этом вопросе. Однако Чарльз Кох, похоже, не был заинтересован в том, чтобы Баллен

установил этот факт. Чарльз Кох провел разбор понятия

«избыток», и казалось, пытался показать, что это Баллен не

понимает его значения. Эти двое разжевывали определение, пока, наконец, Баллен не спросил:

— Итак, иначе говоря, если вы покупаете нефть, а затем

ее перепродаете, и по отчетам в наличии у вас больше

нефти, чем вы продали, у вас теперь избыток. Это верно?

— Я не уверен…

— Это верно?

— Я не уверен, что верно вас понял.

— Хорошо. Почему бы вам не объяснить это снова? Что

вы имеете в виду под «быть в плюсе» или «с избытком»

нефти?

— Я не уверен, что могу объяснить это лучше, чем

только что объяснил, — отвечал Кох.

Так они ходили вокруг да около.

Баллен попробовал другой вариант:

— Если Koch закупает сырую нефть, сто баррелей, а

наличное количество составляет сто десять баррелей, считается ли, что Koch «в плюсе» на десять баррелей?

— А мы что-то продавали?

— Ну, почему бы вам сначала не ответить на вопрос, —

сказал Баллен. — Это верно, что…

— Ну, это неполное уравнение. Я имею в виду, что здесь

нет ответа. Это задача с двумя неизвестными.

— Предположим, вы продали сто десять, — настаивал

Баллен.

— Ладно. А купили вы…

— Сто.

— И продали сто десять?

— Да.

— Мне скоро понадобится моя счетная линейка, —

пошутил Кох.

Так продолжалось долго: эти двое обсуждали баррели, уровни наличных запасов и даже гипотетические уровни