Владимир Ткаченко-Гильдебрандт - Возвращение тамплиера. Дональд Трамп 44/45 – мессия из колена Иосифа

Этот достаточно емкий сюжет изобилует оккультными аллегориями с гностико-манихейским подтекстом, где в Парсифале мы можем разглядеть того же Бэтмана из «Темного Рыцаря», а пасхальное яйцо обозначает мировое господство, выражая собой державу – символ государственной власти монарха, то есть его владычества над землей. В случае с Парсифалем все получается недвусмысленно, и речь идет немного и немало, как о мировом господстве. В аллегории пасхального яйца мы видим символическую державу, воскрешенную после катастрофических и судьбоносных событий. Интересно, что держава могла исполняться в форме яблока или быть яйцеобразной: яблоко и яйцо, по сути, метафоры библейского начала и конца, альфы и омеги. Латинское крылатое выражение ab ovo usque ad mala – «с яиц до яблок» – красноречиво обозначает от начала и до конца. Кроме того, ОАЗИС – это место встречи египетских посвященных в жреческие мистерии и, следовательно, членов гностико-манихейских сообществ. Что касается квеста, то метафорой его основного значения как приключенческой игры выступает смысл поисков и исполнения рыцарского обета, что вполне логично, когда речь заходит о Парсифале, а отсюда обретение пасхального яйца несет ясную аллюзию на обладание Святым Граалем. К слову, тот же самый сюжет американского кинематографа, замечательно отображенный в 1989 году в фильме «Индиана Джонс и последний Крестовый поход», а теперь осуществленный в новом виде благодаря цифровым возможностям и виртуальному инструментарию, способному сконструировать футурологическую реальность постапокалипсического мира. Но образный ряд тождествен, как и прежде: Мани, «Безумный перс», Парсифаль, доктор Фаустус, предмет договора с потусторонними силами, заключенного или не заключенного. В романе Эрнста Клайна и одноименном фильме Стивена Спилберга все метафорически подчинено одной идее: воле к власти и конечному обретению этой власти в виде пасхального яйца, золотого яблока и державы. Тогда в конце самого образного ряда перед нами вдруг возникает фигура Дональда Трампа, по праву обращаясь в апокалипсическое обобщение трех своих вышеуказанных предшественников, явно или тайно отмеченных печатью манихейской ереси. По блестящему определению современного российского филолога-библеиста Елены Смагиной парадокс манихейства заключается в том, что оно стало не мировой религией, а «мировой ересью», а ереси нужно было себя скрывать. Отсюда усложненная система символов и аллегорий, вырабатываемая столетиями, которой оказалась пронизанной как поэзия средневековых трубадуров, так во многом и нынешнее искусство постмодерна, выраженное в апокалипсической и постапокалипсической фильмографии Голливуда. А сосудами, сохранявшими в той или иной мере «мировую ересь» с ее символической системой, являлись тайные сообщества и братства: франкмасоны, розенкрейцеры, харизматические протестантские секты и др. Вот поэтому отчасти в Соединенных Штатах Америки стали успешными иудейские группы мистико-каббалистической направленности, обладающие, по сути, дуалистической природой мировоззрения.

С другой стороны, необходимо напомнить, что самым первым прототипом легендарного доктора Фаустуса, несомненно, являлся епископ манихейской общины Карфагена Фавст из Милемы, написавший книгу против «бога иудеев» и православного догмата воплощения. Блаженному Августину (354–430 гг.

нашей эры) нравилась откровенность, с которой Фавст сознался в своей полной неспособности помочь Августину в каких-либо более сложных его духовных затруднениях. Августин беседовал и читал вместе с Фавстом, но, найдя, что этот поборник манихейства мог лишь весьма немногое сказать в защиту существенных пунктов учения манихеев, отказался от всякой попытки проникнуть глубже в тайны их религии. Сочинение Августина «Против Фавста» (“Contra Faustum manichaeum”, 400 год), в 33 книгах, написано в ответ на настоятельные просьбы, так как Фавст считался главным манихейским учителем своего времени; в этом сочинении сохранились очень значительные по объему выдержки из сочинения Фавста «Главы» (Capitula). Кроме того, из сохранившихся книг Иппонского епископа Блаженного Августина «Против Фавста» анти-манихейской направленности мы знаем нижеследующие.

“De moribus Ecclesiae Catholicae et de moribus Manichaeorum” («О нравах Церкви кафолической и о нравах манихеев»); книга написана в 388 году вскоре после принятия блаженным Августином Крещения. В ней утверждается, что святые нравы Церкви происходят от высшего блага – Бога. Счастье человека заключается в наслаждении высшим благом. Человек – существо двусоставное, а потому высшее благо для него есть то, что относится не только к телу, но и к душе.

“De Genesi contra Manichaeos” (О книге Бытия, против манихеев). Как указывают издатели Патрологии Миня, две книги данного сочинения написаны около 389 года. В «Хронологическом списке сочинений Августина» (Аврелий Августин. «Исповедь» / Общая редакция и статья А. А. Столярова. М., 1997) указывается 386 или 390 гг.

“De duabus animabus contra Manichaeos” (О двух душах, против манихеев), создано в 391 г. во время пресвитерского служения в Иппоне. Эта книга посвящена опровержению того ошибочного мнения манихеев, что человек имеет две души, одна из которых – не от Бога, и раскрывает то, что все существующее – только от Бога, единственного Источника жизни.

“Contra epistolam manichaei quam vocant fundamenti” (Против послания манихея, которое именуется основным); книга создана в 397 году вскоре после поставления в епископы. В первой главе этого творения блаженный Августин говорит, что много лучше врачевать заблуждения еретиков, чем сокрушать их. Далее он рассматривает послание Мани и задается вопросом, на каком основании последний называет себя апостолом Христа и Параклитом («Утешителем»). Манихеи обещают истину, но не дают ее.

“De natura boni contra Manichaeos” (О природе блага, против манихеев); книга написана в 405 г. во время епископского служения в Иппоне. Бог, говорится в этом творении, – есть Высшее Благо, от Которого произошли все вещи, духовные и телесные. “Disputatio contra Fortunatum manichaeum” (Рассуждение против Фортуната манихея) – 392 год.

Добавим, что Блаженный Августин прекрасно осознавал опасность, которую представляло для церкви манихейство, уже тогда приспособившееся действовать «изнутри», поначалу проникая в христианские экклесии. Здесь любопытен сам факт того, что полемика бывшего адепта манихейства Блаженного Августина с манихейским епископом Фавстом происходила именно в Карфагене (Новом Граде), некогда могущественном морском городе-государстве, наследником которого по праву считаются Соединенные Штаты Америки со своим Градом на холме. В этой связи блестящее замечание относительно манихейства было сделано французским исследователем символизма дуалистических сект Средневековья, историком, филологом и археологом Проспером Миньяром (1802–1891), высказавшимся о том, что манихейство на протяжении целого тысячелетия ожесточенно боролось с христианской церковью при помощи своих ответвлений в виде сект павликиан, богомилов, булгар, катаров и альбигойцев; но как только на исторической сцене появился протестантизм, оно столь же быстро прекратило свое существование, сколь некогда и появилось на свет. Недаром основоположник современного исследования манихейства французский гугенот Исаак де Бособр (1659–1738), написавший двухтомную «Критическую историю Манихея и Манихейства», небезосновательно считал это религиозное течение первым проявлением протестантизма в христианской церкви. Следовательно, протестантизм с Реформацией взращены на манихейской закваске, а вместилищем всех филиаций протестантизма вплоть до постхристианских сект иеговистов и мормонов как раз и представляются нам Соединенные Штаты Америки. Причем внешняя оболочка протестантизма оставлена для верующих народных масс, тогда как сложная символическая и аллегорическая система манихейства успешно перекочевала под сень американских тайных обществ и мистических братств.