Фридрих Энгельс - Положение рабочего класса в Англии. По собственным наблюдениям и достоверным источникам

«не желает подчиняться установленному карточками порядку и законности и имеет дерзость сомневаться в мудрости тех, кто, как это должно быть ему известно, стоит выше него по положению в обществе» («Неопровержимые факты», стр.37—40).

Ткачи, разумеется, совершенно свободны , фабрикант их ничуть не принуждает брать у него основу и карточки, он только говорит им, как это коротко и ясно сказано у Лича:

«Не хотите жариться на моей сковородке, можете отправляться прямо в огонь (If you don't like to be frizzled in my frying–pan, you can take a walk into the fire)».

Ткачи шёлковых тканей в Лондоне, в частности в Спиталфилдсе, уже с давних пор периодически впадают в величайшую нужду, и тот факт, что они принимают самое деятельное участие во всех рабочих выступлениях в Англии, и в особенности в Лондоне, доказывает, что и в настоящее время они не имеют основания быть довольными своим положением. Царившая среди них нужда привела к эпидемии горячки, разразившейся в восточной части Лондона и повлекшей за собой назначение комиссии для обследования санитарных условий жизни рабочего класса. Впрочем, из последнего отчёта лондонской больницы для горячечных видно, что эта горячка продолжает свирепствовать попрежнему.

После текстильного производства второй важной отраслью английской промышленности является производство металлических изделий. Центром этого производства является Бирмингем , где выделываются всевозможные тонкие металлические изделия, Шеффилд , центр производства ножей, и Стаффордшир , в особенности Вулвергемптон, где производится более простой товар: замки, гвозди и т. п. Начнём описание положения рабочих, занятых в этой отрасли промышленности, с Бирмингема. — Организация производства в Бирмингеме, как и в большинстве мест, где изготовляются металлические изделия, сохранила некоторые черты старого ремесла. Сохранились мелкие мастера, работающие со своими учениками либо на дому, в собственной мастерской, либо — в тех случаях, когда нужен паровой двигатель, — в больших фабричных зданиях, разделённых на маленькие мастерские, сдающиеся отдельным мастерам; в каждую мастерскую проведён передаточный ремень от парового двигателя, которым и приводятся в движение машины. Леон Фоше (автор ряда статей о положении английских рабочих в журнале «Revue des deux Mondes», статей, которые показывают, что автор по крайней мере изучал вопрос, и которые во всяком случае более ценны, чем всё то, что по этому поводу было до сих пор написано как англичанами, так и немцами) называет такую организацию, в противоположность крупному производству Ланкашира и Йоркшира, democratie industrielle [промышленной демократией. Ред .]. Он при этом замечает, что она не особенно благоприятно отражается на положении мастеров и подмастерьев. Замечание это совершенно правильно: регулируемая конкуренцией прибыль, которая при других условиях попадает в руки одного крупного фабриканта, делится здесь между многими мелкими мастерами, дела которых поэтому идут неважно. Централизующая тенденция капитала постоянно действует на них; там, где один paзбогатеет, десять человек разоряются и сотне других, под давлением конкуренции одного разбогатевшего, который может продавать дешевле, чем они, живётся хуже, чем раньше. Само собой разумеется, что в тех случаях, когда мелким мастерам приходится конкурировать с крупными капиталистами, они лишь с трудом сводят концы с концами. Ученикам, как мы увидим ниже, живётся у мелких мастеров по меньшей мере так же плохо, как и у фабрикантов, с той только разницей, что они со временем сами становятся мастерами, благодаря чему приобретают некоторую независимость; другими словами, они тоже эксплуатируются буржуазией, но не так непосредственно, как на фабриках. Таким образом, эти мелкие мастера — не настоящие пролетарии, ибо они отчасти живут трудом учеников и продают не труд, а готовый продукт, но и не настоящие буржуа, потому что они главным образом живут всё–таки своим собственным трудом. Этим своеобразным промежуточным положением рабочих Бирмингема объясняется то, что они очень редко целиком и открыто примыкали к английскому рабочему движению. В политическом отношении Бирмингем радикальный город, но он не принадлежит к числу решительных сторонников чартизма. — Правда, в Бирмингеме имеется также множество более крупных фабрик, принадлежащих капиталистам, и в них фабричная система полностью утвердилась: разделение труда, проведённое здесь до мельчайших деталей (как, например, в изготовлении иголок), и применение силы пара позволяют использовать на работе множество женщин и детей. Поэтому здесь наблюдаются (по данным «Отчёта комиссии по обследованию детского труда») те же отличительные особенности, которые нам уже знакомы из фабричного отчёта: работа беременных женщин до самых родов, неумение вести домашнее хозяйство, запущенный очаг и безнадзорные дети, равнодушие и даже отвращение к семейной жизни и падение морального уровня; далее, вытеснение мужчин из этой отрасли труда, непрерывное усовершенствование машин, ранняя самостоятельность детей, мужчины, находящиеся на иждивении жён и детей, и т. д. и т. д. — Дети, по словам отчёта, полуголодны и оборваны. Половина их не знает, что такое быть сытым, многие за весь день съедают на одно пенни (10 прусских пфеннигов) хлеба или вовсе ничего не едят до обеда; встречаются даже дети, которые не получают никакой еды с восьми часов утра до семи вечера. Одежда сплошь да рядом едва прикрывает их наготу; многие босы даже зимой. Поэтому все дети малы ростом и слабы для своего возраста и редко достигают нормального развития. Если принять во внимание, что к столь скудным средствам восстановления физических сил присоединяется ещё тяжёлый и продолжительный труд в душных помещениях, то не приходится удивляться, что в Бирмингеме оказывается так мало мужчин, годных для военной службы.

«Рабочие», — говорит врач, осматривавший рекрутов, — «малы ростом, худы и очень слабосильны; у многих кроме того наблюдается искривление грудной клетки или позвоночника».

По свидетельству унтер–офицера, проводившего набор рекрутов, мужчины в Бирмингеме меньше ростом, чем где бы то ни было: они большей частью имеют не более 5 футов 4—5 дюймов роста, и из 613 навербованных рекрутов только 238 оказались годными. Что касается просвещения, то я отсылаю читателя к приведённым выше (стр. 345) отдельным высказываниям и примерам из жизни металлообрабатывающих округов; впрочем в Бирмингеме, как это видно из «Отчёта комиссии по обследованию детского труда», более половины детей от 5 до 15 лет вообще не посещает школы; состав детей, посещающих школу, постоянно меняется, так что более или менее основательное обучение их невозможно, и все дети очень рано покидают школу и поступают на работу. Из того же отчёта видно, какого рода учителя там преподают. Одна учительница на вопрос, преподаёт ли она и мораль, ответила: «Нет, за три пенса в неделю этого нельзя требовать». Некоторые учительницы даже не поняли вопроса, а иные полагали, что моральное воспитание детей вовсе не входит в их обязанности. Одна учительница ответила, что морали она не преподаёт, но старается внушить детям хорошие принципы, и при этом употребила совершенно неправильный оборот речи. В самих школах, по словам члена комиссии, постоянный шум и беспорядок. Вследствие всего этого нравственный уровень самих детей весьма неудовлетворительный; половина всех преступников моложе 15 лет; в течение одного только года осуждено 90 десятилетних преступников, из коих 44 за уголовные преступления. Беспорядочные половые сношения, повидимому, составляют, по мнению членов комиссии, почти общее явление, и притом уже в очень раннем возрасте. — (Грейнджер. «Отчёт» и документы.)