Фридрих Энгельс - Положение рабочего класса в Англии. По собственным наблюдениям и достоверным источникам

«Никто никогда не видел», — пишет вязальщик, — «никто не слышал ничего подобного, ни одно сердце не в силах постичь и половины тех страданий, которые приходится переносить этим бедным людям».

Постелей нет совсем или их хватает только для половины людей; дети бегают оборванные и босые. Мужчины чуть не плача говорят, что давным–давно уже не ели мяса и почти забыли его вкус. В конце концов некоторые стали работать и по воскресеньям, хотя общественное мнение никогда им этого не простит и громкий стук ткацкого станка раздаётся на всю округу.

«Взгляните на моих детей», — сказал один из них, — «вы всё поймёте. Бедность вынуждает меня к этому; я больше не в силах вечно слышать голодные крики моих детей, не испытав последнего средства честным путём заработать на хлеб. В прошлый понедельник я встал в два часа утра и проработал почти до полуночи, в остальные дни я работал с 6 часов утра до 11—12 часов ночи; но мне это не под силу, я не желаю вогнать себя в гроб. Поэтому я работаю каждый вечер до 10 часов, а потерянное время навёрстываю по воскресеньям».

Ни в Лестере, ни в Дерби, ни в Ноттингеме заработная плата не повышалась с 1833 г., и что хуже всего — в Лестере, как уже было сказано, господствует система оплаты товарами. Поэтому не приходится удивляться, если вязальщики в этой местности принимают самое деятельное участие во всех рабочих волнениях; это участие тем более активное и энергичное, что у самих станков большей частью работают мужчины.

Местность, в которой живут вязальщики, является также главным центром кружевного производства. В упомянутых трёх графствах работает в общем 2760 кружевных машин, а во всей остальной Англии — только 786. Вследствие строгого разделения труда кружевное производство очень осложнилось, разбившись на множество отдельных отраслей. Сначала нитки наматываются на шпульки — работа, которую выполняют девушки 14 лет и старше (winders); затем шпульки вставляются в машину, нитки продеваются через мелкие отверстия, которых на каждой машине бывает в среднем около 1800, и им даётся дальнейшее направление — эту работу выполняют мальчики 8 лет и старше (threaders); затем рабочий изготовляет кружево, которое выходит из машины в виде широкой полосы; совсем маленькие дети разделяют полосу на отдельные части, выдёргивая соединяющие их нити; этот процесс называется running или drawing lace, а сами дети называются lace–runners. — После этого кружево окончательно приготовляется к продаже. — Как мотальщицы, так и вдевальщики не имеют определённого рабочего времени — они бывают нужны, когда нитки в машине подходят к концу; а так как работа продолжается и ночью, то их могут во всякое время вызвать на фабрику или в мастерскую кружевника. Нерегулярность занятий, частая ночная работа и вытекающий отсюда неправильный образ жизни, — всё это влечёт за собой множество зол, физических и моральных, в особенности же, как указывают все, беспорядочные и ранние половые сношения. Самый труд очень вреден для глаз; общих хронических заболеваний у вдевальщиков не обнаруживается, но среди них распространено воспаление глаз, а само вдевание ниток вызывает боль в глазах, слезоточение, временную затуманенность зрения и т. п. Что же касается мотальщиц, то установлено, что труд их приносит серьёзный вред зрению, вызывая частые воспаления роговой оболочки, а нередко и катаракту. — Работа самих кружевников очень тяжела; машины изготовляются всё более широкими, и в настоящее время в ходу бывают почти исключительно такие машины, на которых должны работать три работника; рабочие сменяют друг друга через каждые четыре часа в течение круглых суток, и каждый из них работает 8 часов из 24. Отсюда понятно, почему мотальщицам и вдевалыцикам так часто приходится работать ночью, чтобы машина слишком долго не простаивала. Ведь чтобы продеть нитки в 1800 отверстий, требуется работа троих детей в течение двух часов. Некоторые машины уже приводятся в движение силой пара, которая вытесняет труд мужчин. В «Отчёте комиссии по обследованию детского труда» всюду говорится о том, что детей вызывают на «кружевную фабрику»; из этого очевидно следует, что в настоящее время либо кружевники работают в больших фабричных помещениях, либо применение силы пара к изготовлению кружев получило общее распространение. И в том и в другом случае перед нами дальнейшее распространение фабричной системы. — Самым нездоровым следует признать труд детей, выдёргивающих нитки из готовых кружев; это большей частью дети семи, даже пяти или четырёх лет. Комиссар Грейнджер застал даже за этой работой ребёнка двух лет. Постоянное высматривание в сложном кружевном узоре одной и той же нитки, которую надо выдёргивать при помощи иголки, очень вредно сказывается на глазах, в особенности если работа, как это обычно бывает, продолжается в течение 14 или 16 часов. В лучшем случае развивается очень сильная близорукость, а в худшем, который встречается довольно часто, неизлечимая слепота как следствие катаракты. Кроме того дети, работая постоянно в согнутом положении, вырастают слабыми, узкогрудыми и — вследствие дурного пищеварения — золотушными; нарушение функций женских органов составляет почти общее явление у девочек, равно как и искривление позвоночника, так что «этих детей всегда можно узнать по их походке». Такие же последствия, как для глаз, так и для всего организма, имеет вышивание кружев. Все медицинские эксперты единогласно свидетельствуют, что здоровье детей, занятых в кружевном производстве, сильно страдает от их работы, что все они бледны, слабы, хилы, слишком малы для своего возраста и обладают гораздо меньшей сопротивляемостью болезням, чем другие дети. Они обычно страдают общей слабостью, частыми обмороками, головными болями, болями в боку, в спине и в пояснице, сердцебиениями, тошнотой, рвотой и отсутствием аппетита, искривлением позвоночника, золотухой и чахоткой. Особенно глубоко этот вид работы всегда подрывает женский организм: везде жалуются на бледную немочь, трудные роды и выкидыши (Грейнджер. «Отчёт» — во многих местах). Тот же младший чиновник докладывал комиссии по обследованию детского труда, что дети очень часто плохо одеты и оборваны, плохо питаются, большей частью одним хлебом и чаем, и часто целыми месяцами не видят мяса. — Что же касается их нравственности, то он говорит об этом следующее:

«Все обитатели Ноттингема — полиция, духовенство, фабриканты, рабочие и сами родители этих детей — в один голос утверждают, что coвременная система труда является в высшей степени благоприятной почвой для безнравственности. Вдевальщики, большей частью мальчики, и мотальщицы, большей частью девочки, одновременно вызываются на фабрику, часто среди ночи, а так как родители их не могут знать, сколько времени они там будут заняты, то они имеют полную возможность заводить дурные знакомства и шататься вместе по окончании работы. Это немало содействовало развитию безнравственности, принявшей в Ноттингеме, по всеобщему признанию, ужасающие размеры. Мы не говорим уже о том, что это в высшей степени неестественное положение вещей совершенно нарушает покой и домашний распорядок семей, к которым принадлежат эти дети и молодые люди».