Андрей Шитов - Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС

А вот в распространенные домыслы о том, будто в Вашингтоне на самом деле правят некие закулисные кукловоды, я не верю. При младшем Буше эта роль чаще всего приписывалась вице-президенту Ричарду Чейни. Но я никогда не видел и не слышал, в том числе от осведомленных более моего американских коллег, будто тот реально «рулил» в Белом доме.

Как журналист, я убежден, что рано или поздно все тайное становится явным, если о нем знают хотя бы два-три человека. Все президенты США боролись с утечками информации, в том числе из своего ближайшего окружения, но еще ни один в этом не преуспел. Поэтому конспирологические теории, на мой взгляд, несостоятельны.

Публично ближайшим советником Буша — «лицом за плечом», как я это называю, — по всем внешнеполитическим вопросам служила его помощник по национальной безопасности, а затем госсекретарь Кондолиза Райс. Она, кстати, тоже была еще «папиной» назначенкой: легендарный вашингтонский аппаратчик генерал Брент Скоукрофт, возглавивший в 1989 году аппарат СНБ США, пригласил ее туда на должность эксперта по советским делам, а Бушу-старшему она приглянулась.

Вспоминают, что советские чиновники не сразу привыкли видеть рядом с президентом в качестве советчицы по нашим делам молоденькую афроамериканку. Говорят и пишут также, что она совершенно свободно владеет русским языком. Но сам я не имел случая в этом убедиться, хотя много раз с ней общался.

Заочно мы с ней познакомились еще во время предвыборной кампании 1999 года. Доктор Райс, как ее официально именовали в знак почтения к ее академическим заслугам (неофициально она всегда была просто Конди), не поленилась тогда мне рассказать, что в американо-российских отношениях пора менять курс. А первую личную встречу с ней в Белом доме мне уже после выборов устроил Майкл Антон, откомандированный в аппарат СНБ, как он сам рассказывал, от ЦРУ США.

Позже, уже при Трампе, он занял в СНБ одну из командных позиций, и мы возобновили знакомство. Только так — «с терпеньем и не вдруг» — и «гнутся дуги» при налаживании рабочих журналистских контактов в Вашингтоне.

Впрочем, при Буше в таких контактах недостатка не было — во многом благодаря тому, что вышколенный аппарат знал и четко исполнял свои функции. Это обеспечивало довольно регулярный доступ к ключевым ньюсмейкерам, включая предшественника Райс на посту госсекретаря США отставного генерала Колина Пауэлла, а порой и самого президента.

Именно тогда в ТАСС с подачи моего начальства и без всякого моего участия родился миф о том, будто Буш не начинал пресс-конференций, не убедившись в моем присутствии. «Утка» эта жила потом долгие годы, как я ни пытался ее удавить.

Хотя по сути это была чистая выдумка: реально у меня никогда не было даже своего постоянного места в «пресс-сарае» Белого дома, как я называл для себя пристройку для брифингов. Собственно, я не очень-то и рвался его получить, поскольку считал профессионально более перспективным постоять часок на ногах у стенки поближе к подиуму, чем сидеть и тянуть вверх руку где-нибудь в самом заднем ряду.

На самом деле, не считая встреч в узком составе за круглым столом (однажды этот стол был чайным: нас пригласили в жилые апартаменты на втором этаже Белого дома), Буш только раз сам предложил мне задать ему вопрос. Было это в 2004 году на пресс-конференции по итогам саммита лидеров «Большой восьмерки» на острове Си-Айленд (штат Джорджия).

Разумеется, в этом контексте смысл вопроса мог быть только один — об итогах личных бесед американского президента с российским коллегой Владимиром Путиным на форуме. Но мне приятно вспоминать, что сформулировать вопрос удалось достаточно корректно, чтобы он казался не чисто протокольным, но и новостным.

Кстати, ради участия во встрече «восьмерки» Буш тогда пропустил официальную церемонию прощания с усопшим республиканским кумиром Рональдом Рейганом, проходившую под сводами Капитолия в Вашингтоне. А мне пришлось в командировке встретить свой 45-й день рождения.

Возможно, поэтому мне тогда и «подарили» вопрос президенту. Такого рода маленькие знаки внимания при нем были возможны, а с его пресс-секретарем мы, естественно, были знакомы. Но заранее меня никто не предупреждал и темой вопроса не интересовался. Хотя Буш и сам ее с ходу угадал.

Чтобы закруглить этот сюжет, расскажу еще об одном эпизоде, ставшем для меня и личным, и профессиональным уроком. Обычно на встречах Буша с иностранной прессой Россию представлял я один, но однажды пригласили и корреспондента из другого издания. Друг-соперник оказался предусмотрительным и по завершении разговора достал книжку Буша, чтобы попросить автограф.

Нужно было видеть, как сразу изменился весь облик президента США. До тех пор он играл роль радушного и снисходительного хозяина, который понимает, что гости слегка робеют, и старается их ободрить. Но при этом отчасти над ними и подтрунивает — как человек, стоящий неизмеримо выше их по общественному положению и понимающий, насколько важна для них эта встреча. У Буша вообще было хорошее чувство юмора, унаследованное, говорят, от матери.

Но тут перед ним был человек, купивший его книжку, то есть положивший пусть и копеечную, но реальную прибыль в его карман. И вот уже не гость ему, а он гостю демонстрировал свою признательность. Учтиво поблагодарил за интерес к книге, переспросил, на чье имя писать посвящение, и старательно вывел несколько добрых слов.

Ну и еще одно пояснение заодно. В собственной своей книжке я пишу о себе, вольно или невольно выпячивая тем самым свою роль. Но я прекрасно понимаю, что без проектов М. С. Гусмана, прежде всего той же «Формулы власти», в моем послужном списке не было бы целой серии важнейших встреч — и с президентами США, и с другими ключевыми ньюсмейкерами, включая председателя Верховного суда, руководителями многих министерств и ведомств, высших военачальников.

Эпизоды при этом случались уникальные. Однажды в Пентагоне Гусман буквально «продавил» заход в служебный кабинет председателя Комитета начальников штабов ВС США, куда до него наверняка не ступала нога советских и российских журналистов. Тогда даже я сам наступил на горло профессиональному любопытству и не пошел со всеми, а предпочел от греха подальше подождать в коридоре. Рассудил, что бригада-то уедет, а мне в Вашингтоне еще работать…

Так вот двери перед нами открывались потому, что собеседников устраивал предложенный формат доступа к русскоязычной аудитории. И, как я уже отмечал, уважительное внимание они проявляли прежде всего к России, а уже затем — к представителям конкретного СМИ.