Александр Казаков - Лис Севера. Большая стратегия Владимира Путина

Во-вторых, хочу отметить, что уже в 2003 году в той же статье, говоря о сетевой империи, я фактически описал принципы «сетевой дипломатии», а также устройство и преимущества того, что в Концепции внешней политики 2013 года было названо «сетевыми альянсами». А уже после подтверждения этих ключевых понятий в Концепции внешней политики 2016 года они стали предметом рассмотрения в научном сообществе [23] А. В. Кортунов, Н. А. Воронцова, О. В. Михайлова и др. . В этой же статье я увязал сетевые инструменты внешней политики с укреплением суверенитета. Что важно, укрепление суверенитета не только для России, но и для всех ее партнеров (мы еще вернемся к этому положению) в сетевых альянсах: «География отходит на второй план (вспоминаем БРИКС с его разбросом по трем континентам. — А. К.). Основным становится политическое и экономическое взаимодействие. Что касается “силы”, то одним из принципов функционирования “сети” (в Концепции внешней политики 2013 и 2016 годов — сетевых альянсов. — А. К.) является взаимо усиление партнеров, своего рода взаимное делегирование силы. <���…> Все международные акторы, которые входят в зоны интересов или влияния имперского центра, являются самодостаточными, суверенными членами коммуникационной системы, в повышении самодостаточного веса и качества которых заинтересован имперский центр. <���…> Только в том случае, если участники сети обладают самостоятельной ценностью, становится жизнеспособной вся имперская сеть и получает пространство для маневра имперский центр…» Там же в полном соответствии с выводами данной работы я сформулировал, почему для России жизненно важным было это «пространство для маневра»: «Надо помнить, что включение в геополитические и геоэкономические “сети” не является самоцелью. Прежде всего это должно дать России время и ресурсы для восстановления себя как самостоятельного центра силы… Кроме того, включение в различные “сети” будет содействовать укреплению суверенитета России…»

Наконец, в-третьих, хотелось бы указать на одно существенное — возможно, историческое — последствие возвращения России в свой «евразийский дом». Трехчленная меридианная геополитическая архитектура континента [24] На самом деле четырехчленная, включающая широтное измерение, то есть Юг, Средний и Ближний Восток, но это отдельная тема. помогла России поменять оптику и увидеть Европу как «среднего размера полуостров на западной окраине Большой Евразии». Такая формулировка может вызвать улыбку, но лишь до поры до времени. Давайте взглянем на встречные стратегии Европы и России, которые стали видны буквально в последние десятилетия. Европа, подстрекаемая Соединенными Штатами, активно выстраивала между собой и Россией «санитарный кордон», то есть пояс буферных государств от Балтийского до Черного (на самом деле хотела до Средиземного) моря. Так сказать, отделить «цивилизацию» от «орды». Европоцентричное сознание европейцев создавало иллюзию, что они «отделили» Россию, а на самом деле — «отделили себя».

Россия на этот раз поступила симметрично. Контригра Путина заключалась, во-первых, в том, чтобы создать сетевые альянсы с ключевыми государствами Большой Евразии, особенно на восточном и южном направлениях. Во-вторых, Путин смог — в прямом смысле на контригре с США и их «арабской весной» — не просто вернуть Россию на Ближний Восток, но и получить там серьезное влияние, включая страны Персидского залива. Это уникальный и очень показательный с точки зрения большой стратегии эффект: на Ближнем и Среднем Востоке мы дружим и сотрудничаем со всеми, даже с теми, кто между собой «не дружит». Но главное в другом. Закрепившись в Сирии (и укрепив ее саму), создав особые отношения с Турцией (поддержка Эрдогана против госпереворота) и с Египтом (поддержка Ас-Сиси против последствий «арабской весны»), наладив тесные оперативные отношения с Израилем, Путин фактически создал предпосылки для альтернативного — зеркального — европейскому «санитарного кордона» от Черного моря (включая проливы) до Красного (включая Суэц), отделяющего Европу от Большой Евразии.

Судите сами: Россия приняла пожелавший вернуться домой «авианосец» Крым; на другом берегу Турция; потом Сирия с нашими базами; дальше на юг, не считая замкнутых у моря Ливана и Израиля, Египет. Кстати, не будем забывать, что именно через этот «кордон» мог бы проходить транзитный коридор от Тихого океана до Атлантического, который в противном случае будет проложен через территорию России по суше или Севморпути. Но геополитическая структура Евразии состоит теперь, напомню, не из двух (Евроатлантики и АТР), а из трех субрегионов, включая евразийский. Конечно, это задел на будущее, но Европе уже сейчас стоит вспомнить путинское предложение о едином пространстве от Лиссабона до Владивостока. В обозримой перспективе Европа окажется перед выбором: либо стать заморской колонией для США, либо вступить в стратегический союз с Большой Евразией. Вот так перевернулась шахматная доска. В самом начале XXI века Россия должна была выбирать между Западом и Востоком, а сейчас этот выбор стоит перед Европой, которая тогда нами воспринималась как Запад.

Теперь вернемся к основной теме. Итак, выйдя за границы западного (римского) паттерна как образца для своей большой стратегии, Путин нашел другой источник и тоже — для него лично — недалеко. Это восточная — точнее, по происхождению китайская — стратегия, которая насчитывает несколько тысяч лет и которая была знакома Путину в рамках его занятий — очень серьезных, как известно, в том числе философских — дзюдо (но к дзюдо еще вернемся).

Мое предположение о том, что Путин не понаслышке знаком с китайской военной стратегией, которая одновременно является стратегией власти, точнее — властвования, основывается не только на анализе большой стратегии, но и на конкретных известных эпизодах. Так, например, на ПМЭФ в 2019 году Путин цитировал древнюю китайскую пословицу: «Сидя на вершине горы, наблюдать за схваткой двух тигров» [25] Путин привел пословицу в такой версии: «Когда два тигра дерутся в долине, умная обезьяна сидит на горе и смотрит, чем это закончится». . Эту пословицу мы находим в качестве иллюстрации к одной из стратагем (девятой) из знаменитого древнего трактата «Тридцать шесть стратагем». Важно отметить, что Путин привел эту пословицу в ответ на вопрос о торговой войне США и Китая, контекст которого полностью вписывается в эту девятую стратагему под названием «с противоположного берега наблюдать за пожаром»: «Пусть в стане врага назревает разлад и растет неотступно смута. Нужно держаться от этого вдалеке и ждать, когда наступит крах. Взаимные распри и взгляды, полные ненависти, верный знак того, что враг сам себя погубит» [26] Стратагемы власти. Наставления императору. Переводы и исследования В. Малявина. М., РИПОЛ классик, 2018. С. 252–253. . Еще более характерен смысл этой стратагемы по знаменитой и таинственной «Книге Перемен» («И цзин»): «Главным качеством мудрого и здесь предстают терпение и настойчивость. Иньские черты здесь обозначают деятельную пассивность мудрого, умеющего выждать “благоприятный момент для возведения князей” и не предпринимающего суетных действий…». Это толкование как нельзя лучше резонирует с тем образом Владимира Путина, который известен всему миру. И, конечно, как тут не вспомнить такую категорию современной политики, как стратегическое терпение (она, как кажется, напрямую пришла в современный политический язык из древнего китайского канона).