Михаил Делягин - Британские элиты: факторы глобального превосходства. От Плантагенетов до Скрипалей

Обрезанный английский серебряный шиллинг. Сер. XVII в.

В результате в обращении по-прежнему оставались лишь обрезанные монеты все более низкого качества, что создавало реальную угрозу коллапса торговли и производства. Маколей называл массовую порчу монет, затрагивавшую интересы всех слоев английского общества, злом хуже любой измены [23]. Падение качества денег стало одной из причин начавшихся в 1694–1695 годах массовых банкротств. По оценке Ньютона, к началу Великой перечеканки около 12 % серебряных монет в обращении было фальшивыми (что составляло до 10 % всех используемых денег [13]), а у оставшихся было срезано около 48 % их общего веса [58].

Между тем страна с предельно расстроенным денежным обращением вела войну с Францией, где укрылся свергнутый Славной революцией король Яков II; казавшаяся реальной перспектива его возвращения с последующими тотальными репрессиями вызывала всеобщий ужас.

Для спасения Англии было жизненно необходимо оздоровить денежное обращение. Решением этой задачи занялись четыре человека, сочетание которых демонстрирует проявлявшуюся уже в то время уникальность английской политической культуры: ученик Ньютона Чарльз Монтегю (граф Галифакс), внесший билль о создании Банка Англии и назначенный после этого (в том же 1694 году) канцлером казначейства (министром финансов); Джон Сомерс – глава партии вигов, с 1697 года – лорд-канцлер Англии; Джон Локк – врач, философ, теоретик парламентаризма, а с 1696 года – комиссар по делам торговли и колоний; и, наконец, Исаак Ньютон – автор великих «Математических начал натурфилософии».

С участием в решении ключевой для страны проблемы денежного обращения министра финансов и одного (из двух, так как основных политических сил было только две – тори и виги) политических лидеров все ясно, но каким образом оказались среди денежных реформаторов философ и ученый? Почему правительство Англии обратилось за советом об оздоровлении денежного обращения к никак не связанному с ним ранее Исааку Ньютону [67]?

Сэр Исаак Ньютон

Непосредственной причиной является описанная выше внутренняя демократичность английской элиты. Среди прочего эта демократичность проявилась в существовании «Лондонского Королевского общества по развитию знаний о природе» (далее – Королевского общества; Локк был его секретарем, Чарльз Монтегю – президентом в 1695–1698 годах, уступив этот пост Сомерсу, занимавшему его в 1698–1703) и в приглашении в него пусть и блестящего, но отнюдь не знатного, не богатого и не обладающего серьезными личными связями Ньютона (который, впрочем, тоже стал его президентом, сменив Сомерса в 1703 году и пробыв на этом посту почти четверть века, до самой своей смерти в 1727 году).

Однако приглашение Ньютона и Локка к решению проблемы нормализации денежного обращения было вызвано и необычным даже для нашего времени, а для той эпохи и тем более исключительным положением науки в тогдашнем английском обществе.

Пример 4

Англия: исключительная роль науки

В результате страшных и длительных социальных катаклизмов практически все общественные институты Англии, особенно в эпоху Реставрации, безнадежно скомпрометировали себя. И королевская власть, и церкви (и англиканская, и протестантская, и католическая), и аристократия, и суды, и парламент, и представители «третьего сословия» (выражаясь французским политическим языком конца следующего столетия) многократно публично и откровенно лгали, предавали и совершали все неблаговидные действия, какие только можно себе вообразить, – и потому категорически не годились на роль арбитра в столкновениях интересов внутри общества.

В результате, поскольку выполнение этой функции является совершенно необходимым для нормального существования общества, таким арбитром стали ученые как сословие, сочетающее интеллект с определенной независимостью, вызванной оторванностью от политической и хозяйственной жизни. (Традиция использования ученых в государственном управлении восходила еще к Фрэнсису Бэкону ставшему старшиной юридической корпорации в 1586 году) генеральным прокурором в 1613, Лорд ом-хранителем Большой печати в 1617 и занимавшим высший пост государства – лорда-канцлера – с 1618 по 1621 годы.)

Обращение власти к авторитету ученых было исключительно важным для формирования общественной морали и как наглядное свидетельство признания властью наличия объективной истины и самостоятельной ценности знаний. Более того: «Современники Ньютона воспринимали научные достижения ученых не… столько как… умножение… знаний…, сколько как доказательство способности человека установить на Земле такой же незыблемый порядоккакой ученые уже обнаружили на небе. Не удивительно поэтому, что многие английские государственные деятели этой эпохи серьезно интересовались наукой, а ученые… нередко назначались на высокие посты, внося в политическую жизнь… открытость обсуждения, глубину анализа, смелость и новизну подходов…» [28].

Королевское общество, созданное в 1660 году (на первом же формальном заседании собиравшейся с 1645 года Незримой коллегии – неформального клуба выдающихся интеллектуалов, включавшего Роберта Бойля и Джона Ивлина) и почти сразу же, уже в 1662 году утвержденное королевской хартией, представляется живым воплощением этой тенденции и действенным инструментом ее использования властью. Его форма – частная организация, существующая на субвенции правительства, – выражает уникальное организационное сочетание государственных и частных начал, ставшее одним из важнейших факторов британского превосходства.

Девиз Королевского общества – латинское Nullius in verba («ничего со слов»), – означая необходимость научных доказательств любого утверждения и недостаточность традиционных не только для средневековой схоластики ссылок на авторитеты, емко и категорично выразило объективную потребность новой эпохи в новых, научных источниках истины, – и, соответственно, грандиозные перспективы, открывшиеся перед наукой (в том числе и в политической, и в административной сферах).

Заседание Лондонского Королевского общества

К тому моменту, когда правительство обратилось за советом к 52-летнему [14] Средняя продолжительность жизни в Европе составляла тогда 35 лет; правда, ее сильно занижала младенческая и женская смертность, а также низкая продолжительность жизни простых людей. Мужчина-аристократ, доживший до 21 года, еще в первой половине XVI века жил в Англии в среднем до 71 года (и даже в XIII веке – до 66 лет). Ньютону, казалось, что он «уже все совершил: с разработки дифференциального и интегрального исчисления прошло тридцать лет, с теории света и цвета – двадцать, с публикации законов механики и закона всемирного тяготения – почти десять» [13].