Михаил Делягин - Британские элиты: факторы глобального превосходства. От Плантагенетов до Скрипалей

Быстрый рост экономики позволил Банку Англии начать регулярный выпуск государственных облигаций^ по которым пунктуально выплачивались постоянные проценты (в среднем 5 % годовых).

Спецификой стремительно растущего английского государственного долга стало идеально точное его обслуживание; – по всей вероятности; вызванное тем, что король и верхи политической элиты как тайные совладельцы Банка Англии оказались на стороне кредитора; а не заемщика; которым являлся обладавший повседневной властью парламент.

Если принять гипотезу о тайном совладении королем Банком Англии; то получается; что отказ короля от абсолютной политической власти (в результате Славной революции) сопровождался захватом им (при учреждении Банка Англии) части власти экономической: так «система сдержек и противовесов» в политике получила аналог в экономике. Знать; уступив торговофинансовому капиталу весомую часть политической власти, захватила в обмен часть власти экономической и вместо борьбы с капиталом слилась с ним в единый властно – хозяйственный механизм(«политический комбайн», по меткому выражению А.И. Фурсова в отношении союза князей и бояр Московского княжества).

«Удовольствие глупца». Аллегорическое изображение алхимика

Это слияние было подготовлено внутренним демократизмом английской элиты и стало основой британской мощи: энергию, которую Другие нации растрачивали на внутреннюю борьбу за власть, англичане смогли направить вовне, на расширение своего влияния.

Точность и безусловность обслуживания английского государственного долга перевела его в качественно новое состояние, при котором он стал самым надежным объектом вложения средств для капиталов всей Европы. Тем самым для Англии он превратился в качественно новый и совершенно самостоятельный источник развития, влияния и богатства. Резко расширив бюджетные возможности государства, он обеспечил его подавляющую мощь.

Современный госдолг Британии

Уже к середине XVIII века он достиг астрономических 140 млн. фунтов стерлингов и стал самым большим в мире, вызывая (как сейчас государственный долг США) ужас публицистов (которые начали осознавать его позитивное значение лишь к концу века) и растущий энтузиазм кредиторов. Достаточно указать, что, когда в 1782 году после поражения в войне с североамериканскими колониями Британия попросила у ведущих банкирских домов Европы займ в 3 млн. фунтов стерлингов, ей немедленно предложили 5 млн.

Тогдашнее мировое разделение труда выглядело как извлечение странами Европы серебра из Нового света и обмен его на Востоке на товары. Англия смогла занять уникальное положение объекта вложения всех свободных капиталов мира и получать благодаря этому практически ничем неограниченный кредит. Последний сыграл ключевую роль в ее стремительном техническом перевооружении в ходе промышленной революции: паровые машины мог строить кто угодно, а вот средства на быстрое оборудование ими множества фабрик были только у Англии [26].

Систематическая недооценка серебра по сравнению с золотом (необходимое для наращивания торговли с Востоком, требовавшим именно серебро) вела к тому, что в Англию для перечеканки в английскую золотую монету ввозилось золото (поток которого хлынул и так после установления Англией благодаря Лиссабонскому договору 1703 года фактического контроля за Португалией и ее главным активом – золотыми рудниками в Бразилии), а вывозились серебро и серебряные монеты. Так сложилась биметаллическая система с преобладанием золота над серебром; английский фунт стерлингов стал первой валютой новой Европы, основанной на золотом стандарте, и затем увлек за собой весь мир.

Разумеется, будущее этой системы, как и в целом будущее Британии, было отнюдь не безоблачным.

Достаточно вспомнить потерю североамериканских колоний: проживший в Лондоне почти 17 лет Бенджамин Франклин [23] В 1724–1726 годах Франклин работал и учился в типографиях Лондона, а в 1757–1770 годах представлял интересы сначала Пенсильвании, а потом еще трех североамериканских колоний в Британии. , отстаивая их интересы и протестуя против чрезмерного налогообложения, имел несчастье объяснить представителям Банка Англии расцвет их экономик использованием собственной валюты – «колониальных расписок», – которые выпускались в строгом соответствии с потребностями хозяйства.

Североамериканские колонии Британии, 1763 г.

В результате в 1764 году парламент Британии «Законом о валюте» запретил колониям выпуск своих денег и обязал выплачивать все налоги только золотыми и серебряными монетами. Франклин писал: «…За один год…эра процветания закончилась… Улицы городов заполнились безработными». К 1775 году британская система налогообложения обескровила колонии, изъяв из них все золотые и серебряные монеты и поставив их перед выбором между гибелью и восстанием; это и привело к возникновению США.

Британские и французские колонии в Северной Америке в XVII в.

Стоит отметить, что в июне 1776 года Людовик XVI предоставил своему агенту, великому драматургу Бомарше [24] Правда, предоставил в такой форме, что в итоге Бомарше разорился: Людовик XVI пообещал североамериканским повстанцам эту огромную сумму в кредит, а дал ее Бомарше. После победы повстанцы тактично забыли об услуге, оказанной им французским королем, и не вернули долг (заложив тем самым один из краеугольных камней американской политической и коммерческой культуры), а король не признал своих обязательств перед Бомарше. Этот эпизод ярко характеризует опасности финансовой поддержки королей, – на фоне безрискового финансирования английского национального долга, – и иллюстрирует финансовую причину поражения Франции в ее противостоянии с первоначально несравнимо более слабой Англией. один миллион ливров на финансирование войны повстанцев Северной Америки против Британской империи. Так что финансирование и разжигание Англией Великой Французской революции (см. введение), строго говоря, представляло собой лишь ответный удар, – еще раз убедительно подтвердивший чеканную формулу Макиавелли: не смертельный удар смертелен для того, кто его наносит.