Михаил Делягин - Британские элиты: факторы глобального превосходства. От Плантагенетов до Скрипалей

С 1797 года война с Францией (в которой Англии очень быстро пришлось противостоять Наполеону в одиночку) породила обесценивающийся бумажноденежный стандарт, сохранявшийся до 1821 года.

Однако, несмотря на эти и другие кризисы, во многом созданная именно Ньютоном пирамида госдолга Англии, наряду с симбиозом аристократии и предпринимателей обеспечивающая ее могущество и опиравшаяся на него, продолжала эффективно функционировать и рухнула лишь в XX веке – вместе с Британской империей.

Насколько можно судить, подобные общественные организмы, опирающиеся на общность интересов и патриотизм влиятельных элементов общества, государственный долг как средство привлечения свободных капиталов всего мира, а также эффективные науку и разведку, обеспечивающие разумность управления, могут погибать лишь по внешним причинам, под ударами более эффективных и мощных конкурентов или в же в силу кардинального изменения самой среды своего существования (например, из-за появления принципиально новых технологий, изменяющих объективные требования к управляющей системе).

Во второй половине XIX века немцы, соревнуясь с Англией и отстаивая свои интересы в противостоянии обслуживающему ее нужды либерализму создали науку в ее современном виде, в том числе и науку об обществе, как фактор национальной конкурентоспособности [37].

Однако англичане прошли (разумеется, в совершенно других формах, свойственных другому времени и другим технологиям) этот путь значительно раньше – еще в конце XVII века, что и стало одним из факторов британского превосходства и британской конкурентоспособности, далеко переживших Британскую империю и еще и по наши дни оказывающей огромное влияние на глобальную политику, экономику и культуру

Необходимым условием жизнеспособности любого организма является его воспроизводимость: способность продолжать себя в следующих поколениях при любых внешних обстоятельствах. Социальный организм обеспечивает это условие воспитанием своих членов и подготовкой управленческих кадров (невнимание к формированию последних означает быструю смерть, что показал, в частности, пример просуществовавшей всего лишь три поколения советской цивилизации).

Особенно высоки объективные требования к качеству государственного управления (и, соответственно, к подготовке кадров для него) империй, объединяющих разнородные территории, по-разному откликающиеся на одни и те же управленческие импульсы.

Опираясь на богатый опыт религиозного образования, Британская империя решила эту задачу созданием специфической системы воспитания элиты, включающей частные школы и университеты. Основанная на них подготовка имперских управленческих кадров стала важнейшим фактором британского превосходства над остальным миром и одним из высочайших достижений социальной инженерии Запада [25] О не менее выдающихся и изощренных плодах социальной инженерии других цивилизаций, – например, Османской империи, – мы знаем непозволительно мало. . Не случайно в первой трети XX века систему английских частных школ рассматривали как высшее достижение модной тогда евгеники.

Ключом к этой системе стали частные школы-пансионы, куда сдавала своих детей в возрасте 6 лет вся английская элита и которые в конце XIX века, в период расцвета Британской империи и максимального уровня ее самодовольства, считались ее представителями главным достижением империи и ее фундаментом.

По сути, дети элиты в интересах империи в самом раннем возрасте изымались из семей и навсегда становились в них лишь редкими гостями, изредка приезжающими на каникулы. Это делалось формально без какого бы то ни было насилия, абсолютно добровольно – просто потому, что являлось категорическим условием повышения и тем более сохранения их социального статуса.

В частных школах (как и в университетах [20, 21]) детям и студентам не давали знаний, имеющих какое бы то ни было практическое применение. До 50-х годов XX века включительно главными предметами изучения были латынь и греческий язык; все остальные, за исключением спорта, просто не имели значения.

Итонский королевский колледж. Частная школа для мальчиков.

Основан в 1440 г. королем Генрихом VI.

Среди его выпускников было 19 премьер-министров Великобритании

При помощи бесконечной зубрежки в детях вырабатывалось автоматическое, нерассуждающее послушание руководству, трудолюбие, упорство и дух соревнования. Все признаки критического мышления беспощадно выжигались каленым железом, равно как и чувствительность, способность к сопереживанию и вообще эмоциям, гуманизм и другие качества, противопоказанные колониальным администраторам.

Викторианская школа, Гравюра XIX века

О поистине чудовищном уровне психологического насилия, которым детей превращали в «эффективных менеджеров», свидетельствуют воспоминания второй жены Дж. Оруэлла, Сони Броуэлл (она писала о католических школах, но частные школы Англии опирались на те же незыблемые принципы): «Единственная цель – целиком и полностью властвовать над каждый вздохом и каждым помыслом… Каждый ребенок в отдельности должен быть управляем, все потаенные уголки детских душ надлежит найти и раскрыть; а для этого следует убивать в них в зародыше любую веру в то, что люди способны приходить на помощь друг другу…

Все, кто через эту школу прошел, безошибочно распознают ее друг в друге. Словно члены некоего тайного братства, они обнимают друг друга, забывают на миг зло, что им причинили, и осторожно, робкой лаской пытаются хоть немного успокоить свою боль…» [2].

Несмотря на наличие неизбежного даже в самой эффективной системе брака (о котором свидетельствует приведенная цитата, автор которой все же сохранил способность чувствовать), частные школы и, далее, элитные университеты представляли и представляют собой конвейер, эффективно обеспечивающий детям элиты ликвидацию эмоций, глубокую социализацию в своей среде, развитие административного интеллекта и укрепление физического здоровья.

С этого конвейера и по сей день сходят одинаковые энергичные молодые люди, свободные от содержательных знаний, но являющиеся носителями общих для них процедур управления (этого залога конкурентоспособности Британии), спаянные в единую касту и преисполненные единственными оставленными им чувствами – всепоглощающей преданности (термин «лояльность» непозволительно слаб) короне и друг другу, а также глубочайшего собственного превосходства по отношению ко всем остальным. Это безгранично уверенные в себе и своем всемогуществе функционеры, на которых можно положиться их руководству и таким же, как они, выпускникам британской системы элитного образования.