Макс Вебер - Власть и политика [сборник]

Политическим руководителем империи рейхсканцлер останется и в будущем, а его центральное положение во взаимодействии всех политических сил сохранится. И притом без всяких сомнений, примерно так же, как теперь, когда он выступает в роли единственно министра, стоит выше статс-секретарей и не имеет формально равных коллег. Хотя военный министр, который уже сегодня формально ему не подчинен, и – всякий раз, когда у рейхсканцлера не будет дипломатических корней, – статс-секретарь по иностранным делам неизбежно будут располагать обширной самостоятельностью. Но для подлинно коллегиальных имперских министерств, когда парламентаризация полностью осуществится, места как раз не будет. И по меньшей мере, его не будет тогда, когда отменят барьеры из Ст. 9 § 2. Это нужно уяснить себе – в противовес прежним излюбленным идеям либералов. Ведь все-таки неслучайно повсюду в парламентских государствах развитие этих государств сводится к повышению положения шефа кабинета министров. Так откровенным образом происходит в Англии и во Франции. В России устранение самодержавия в свое время мгновенно привело к появлению премьер-министра во главе государства. Как известно, и в Пруссии премьер-министр контролирует доклады своих коллег королю, и это положение, временно отмененное по требованию короля при Каприви, в дальнейшем было восстановлено. В империи же особое положение и ведущая роль рейхсканцлера вытекают уже из его конституционного руководства Бундесратом, а также из его неизбежного, а для статс-секретарей – напротив, лишь случайного и целесообразного, но не неизбежного, положения в прусском министерстве. Превращение статс-секретарей в политически самостоятельно противостоящие рейхсканцлеру силы будет неизбежным именно в случае «партикуляризирующей» парламентаризации (при сохранении Ст. 9 § 2), поскольку тогда они будут доверенными лицами партий, входящих в Рейхстаг, в противоположность рейхсканцлеру и Бундесрату, как носителям единственно парламентской власти. Но даже и тогда возникнет необходимость в заключении соглашения, хотя и не обязательно или даже лишь целесообразно выражающегося в создании согласительной «коллегии». Как бы там ни было, стремление к этому основано на ныне существующем механическом разделении между Бундесратом и парламентом, а когда преграда между ними отпадет, такое стремление станет беспредметным. Невозможно опровергнуть того, что возникновение согласительной министерской коллегии за пределами Бундесрата было бы способно ослабить значение Бундесрата, и что поэтому с федералистской точки зрения надо предпочесть следующее: осуществляемое посредством парламентаризации Бундесрата выравнивание основных для империи властей благодаря перенесению их в среду Бундесрата.

Разумеется, было бы желательным, чтобы нынешний процесс принятия политически важных решений, ведущий к борьбе ведомственных сатрапов между собой [108] И еще к такой взаимной демагогии в прессе, как мы наблюдали ее с начала 1916 года, а затем опять в 1917-м и в начале 1918 года. Тогдашние события могли показать каждому, что «демагогия» наихудшего сорта: господство сикофантов, принадлежащих к черни, и притом без какой бы то ни было демократии, имеет место как раз из-за нехватки упорядоченной демократии. , уступил место системе регулярного совместного коллегиального обсуждения важных вопросов рейхсканцлером со всеми статс-секретарями. Но формальное ослабление общей ответственности рейхсканцлера и вообще его особого положения из-за представленных федералистских соображений было бы неправдоподобным, а также едва ли полезным. Напротив, как раз с федералистской точки зрения, конечно же, необходимо спросить: не следует ли создать в империи такую коллегиальную инстанцию, которая могла бы заниматься предварительным обсуждением важных постановлений по имперской политике, с привлечением представителей важнейших факторов внутриполитической власти и объективно информированных шефов администрации? Публичные речи партийных вождей в Рейхстаге представляют собой официальные партийные декларации, обращенные к стране, и произносятся только после определения партийных позиций. Решающие партийные совещания и возможные межпартийные переговоры происходят без привлечения представителей отдельных государств. Наконец, консультации на пленумах Бундесрата, органа, работающего посредством голосования, ничего не решают и по сути являются пустым времяпрепровождением. Желательно, чтобы перед вынесением важных постановлений было возможно не предвосхищающее окончательные формальные решения отдельных инстанций, а также свободное от внимания к публичному резонансу внутри страны, высказывание личных взглядов опытных государственных деятелей. Мы уже неоднократно сталкивались с этой проблемой и теперь спрашиваем лишь следующее: с какими существующими или вновь возникающими организациями может сопрягаться такая структура? И: следует ли учитывать одну такую структуру или же несколько рядоположных?

Война создала новые совещательные органы: 1. Главный комитет (особым образом оформленная бюджетная комиссия Рейхстага); 2. Комитет семи (в свое время назначенный правительством, но формируемый крупными партиями); 3. «Межфракционные совещания» (в связи с последними кризисами представленные теми партиями, которые проложили путь нынешнему правительству: национал-либералами, Центром, свободомыслящими, социал-демократами). Первые две структуры уже обсуждены. Официальный главный комитет Рейхстага с его будущими подкомитетами можно было бы рассматривать в мирное время как орган текущего контроля за администрацией. Межфракционные совещания партий, служащих в то или иное время опорой для правительства, будут, несомненно, развиваться при прогрессирующей парламентаризации, становясь средством держать правительство в контакте с соответствующими партиями. Они необходимы, пока вследствие Ст. 9 § 2 партийные вожди в качестве таковых не заседают в правительстве, и будут неизбежны до тех пор, пока длится эта ситуация. Впрочем, их будущая важность или незначительность зависят от обстоятельств, каковые сегодня невозможно предвидеть. Между прочим, межфракционные совещания были еще и выражением того, что в настоящее время в партиях нет выдающихся вождей. Следует требовать того, чтобы при сменах в кабинете канцлера или статс-секретариате все партийные вожди были бы лично выслушаны монархом, а не только наследником престола, и чтобы прежняя роль шефа гражданского кабинета не повторялась [109] Однако же, когда этого чиновника упрекают в том, что он якобы систематически изолировал кайзера от свободного доступа, то «эра немоты» и «речь об исправительном доме» заставляют задуматься о том, каким кругам пошли на пользу этот «свободный доступ» и безответственное влияние на монарха. К монарху должны допускаться лишь ответственные государственные деятели и ответственные партийные вожди (все!). . Но в какой именно степени каждая фракция должна быть представлена на совещаниях, определить невозможно, и, разумеется, эти совещания не могут приобретать «официальный» характер. Остается Комитет семи, который сегодня фактически заснул, и, по правде говоря, обязан своей жизнью лишь тому обстоятельству, что рейхсканцлер д-р Михаэлис занял свой пост без предварительной договоренности с партиями и двусмысленно высказывался, а партии поэтому потребовали создания своего рода инстанции, контролирующей его поведение в вопросах мира. О нецелесообразности тогдашнего комплектования этого комитета уже говорилось. Он был бы совершенно излишним, если бы партийные вожди заседали в Бундесрате. Итак, проблема вновь и вновь сводится к тому, чтобы «парламентаризировать» Бундесрат так, чтобы в нем могли заседать вожди служащих в тот или иной период опорой для правительства партии Рейхстага и уполномоченные отдельных парламентов крупных государств. Сам же Бундесрат тогда должен способствовать тому, чтобы по образцу одного или нескольких его комитетов создавать корпорации, каковые в роли государственного совета империи вели бы предварительные и консультативные переговоры по важнейшим политическим вопросам с военными и административными руководителями. Было бы лишь желательным, чтобы при известных условиях это могло происходить и в форме кронрата, т. е. в присутствии лично кайзера и, по меньшей мере, тех союзных князей, которые сохраняют командование над своими воинскими контингентами, назначают офицеров и имеют собственное военное министерство. Уже говорилось о минимальной компетенции кронрата: предварительная подготовка удобных возможностей для опубликования монарших прокламаций, в особенности – таких, которые касаются внешней политики. В «комитете Бундесрата по международным делам» уже теперь предусмотрено конституционное представительство средних государств; эта новая структура могла бы, как предлагалось, быть приурочена к преобразованию Бундесрата. Но в любом случае – если Ст. 9 § 2 будет упразднена – это нововведение может произойти без каких-либо конституционных изменений. Из правовых нововведений тогда требуется лишь следующее определение: впредь публикации такого рода допустимы лишь под угрозой наказания в случае свершившегося и удостоверенного скрепления документа подписью; и далее: скрепление документа подписью должно происходить только после выслушивания монархом государственного совета, формирующегося при Бундесрате.