Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

В предисловии к новому тому Черчилль указал, что на содержание книги так или иначе повлияла текущая обстановка. За минувшие с момента описываемых событий семь лет «многое изменилось в международных отношениях». «Между бывшими сотоварищами возникли глубокие расхождения. Сгустились новые и, быть может, более мрачные тучи». В результате «некоторые из мыслей и выражений, содержащиеся в телеграммах, протоколах и отчетах о конференциях, могут странно звучать для иностранных читателей» [76].

За означенный период действительно многое изменилось. Но в момент публикации пятого тома кардинальные события произошли и в самой Британии, повлияв на автора произведения и на восприятие предложенного им текста. На вторые сутки после того, как последняя порция материалов пятого тома была передана в Houghton Mifflin Со., лидер тори получил письмо от премьер-министра. Он давно ждал новостей, которые содержало это послание: «Мистер Черчилль, я решил провести всеобщие выборы в октябре этого года. Сегодня вечером после девятичасовых новостей я объявлю об этом решении. Искренне ваш, К. Р. Эттли» [77].

Перед Черчиллем открывались двери новых возможностей. Новые выборы, новые победы, новые достижения. Если выборы пройдут успешно, тогда он сможет вернуться в хорошо знакомый ему комплекс зданий на Даунинг-стрит. Это возвращение было не только желательным, но и в психологическом плане очень важным для британского политика. Во-первых, ему снова удалось продемонстрировать собственную непотопляемость. Далеко не каждый мог восстановиться после такого удара, который был нанесен народным волеизъявлением летом 1945 года. А он смог. Во-вторых,

Черчилль был уже больше полувека в большой политике, дважды Корона призывала его формировать правительство, но ни разу он не становился премьером, избранным народом. И теперь у него вновь появилась такая возможность.

Но у медали новых выборов была и обратная сторона. В ноябре 1951 года Черчиллю исполнилось семьдесят семь лет. В таком возрасте большинство его соотечественников уже в течение двенадцати лет наслаждались заслуженным отдыхом на пенсии. А у Черчилля на эти двенадцать пенсионных лет пришлись тяжелейшие шесть лет войны, а также шесть лет руководства партией в оппозиции и написание пяти томов мемуаров общим объемом почти четыре тысячи триста страниц.

Хорошо знавшая и любившая своего супруга Клементина считала, что ее дорогому Уинстону не следует становиться премьер-министром. Клементина и сама не хотела быть в очередной раз супругой главы правительства, руководствуясь не эгоистическими соображениями, а вполне объективными факторами, основное место среди которых занимала забота о своем благоверном. Черчилль мог обманывать свое окружение и даже самого себя, но не Клементину, которая прожила с ним больше сорока лет и прекрасно понимала потребности и возможности супруга. Она отлично знала, что он уже не тот и состояние его здоровья вызывает серьезные опасения. Она беспокоилась за его жизнь, не исключая, что новая нагрузка может оказаться фатальной. Позже она признается Монтагю Брауну, что для нее настоящим кошмаром этого периода было то, что супруга настигнет удар во время очередного выступления [78]. И как будет показано дальше, опасения мудрой женщины имели основания.

Но даже без столь крайних и трагичных вариантов, как внезапная кончина или инсульт, состояние Черчилля беспокоило Клементину и по другой причине. Наблюдение за тем, как достигший в прошлом успеха человек начинает соперничать с образом самого себя, но терпит по ряду объективных причин (старость, болезни, изменение внешних условий, исчерпание таланта и ресурсов) обидное поражение, всегда производит жалкое зрелище. Клементина прекрасно понимала, что если Черчилль победит на выборах, то его дальнейшую деятельность на посту премьер-министра будут сравнивать не только с руководством Эттли, но и с его собственным премьерством в военные годы. А между этими двумя периодами многое изменилось. И главное — изменился сам Черчилль. Вступив в бой со своим реноме десятилетней давности, он неизбежно проиграл бы. А Клементина хотела, чтобы ее супруг остался в памяти своего народа и всего мира лидером, который привел страну к победе, но никак не уставшим стариком, запутавшимся в сложностях нового времени.

Однако глас миссис Черчилль не был, а в действительности и не мог быть услышан. Во-первых, далеко не каждый человек способен отказаться от власти. Особенно если речь идет об амбициозной персоналии, о Черчилле, который стремился к власти на протяжении нескольких десятилетий, однажды уже вкусил ее и до сих пор продолжал оставаться в орбите ее дурманящего аромата. Во-вторых, на кону стояла репутация. Черчилль не мог отказать себе в возможности восстановить свой пошатнувшийся после поражения на выборах 1945 года имидж, причем не только перед современниками, но и перед потомками. В-третьих, свою роль сыграл личностный фактор. Достоинства в одних обстоятельствах могут обернуться недостатками в других. Упрямство, непримиримость, независимость суждений, то есть именно те качества, которые на протяжении стольких лет толкали Черчилля вперед, приводя и к успехам, и к разочарованиям, теперь вновь вынуждали занять стойку борца, принять вызов судьбы и с открытом забралом ринуться в бой. Словом, для него выбор был предопределен — снова оказаться в гуще событий.

Все это были сильные эмоции и красивые слова, но что на деле Черчилль и его партия могли предложить избирателям? Поражение 1945 года не прошло незамеченным, запустив механизмы реформирования Консервативной партии. Из теории организационных изменений известно, что, как правило, трансформация начинается со смены руководителей. В политической жизни Британии также считается моветоном исполнение лидером партии своих обязанностей после поражения на выборах, особенно если речь идет о таком разгроме, которому тори подверглись летом 1945 года. Но Черчилль был необычным политиком с необычными достижениями и необычным статусом. Наиболее радикально настроенные консерваторы уже тогда были бы не прочь обновить партийное руководство, но вслух своих претензий никто не высказывал. Однако без кадровых решений не обошлось. По предложению Черчилля, в июле 1946 года председателем партии стал Фредерик Джеймс Маркиз, лорд Вултон [54](1883–1964), занимавший в военном правительстве пост министра продовольствия (с 1940 по 1943 год) и восстановления (с 1943 по 1945 год). Также в августе и в сентябре 1945 года в отставку подали заместитель председателя партии сэр Гарольд Митчелл (1900–1983) и директор Центрального бюро сэр Роберт Топпинг (1877–1952).

Вторым после смены первых лиц направлением модернизации является ребрендинг. Считая, что прилагательное «консервативный» вызывает неприятные ассоциации у молодежи, Вултон при участии Г. Макмиллана предложил изменить название партии: «Единая (или союзная) партия», «Партия единства», «Консервативные демократы», «Прогрессивные консерваторы», «Национал-демократы» или «Новая демократическая партия». Однако дальше рассмотрения различных вариантов дело не пошло. Период восстановления сочли не самым удачным для подобной метаморфозы, да и старое название, какие бы ассоциации оно ни вызывало, уже слишком прочно закрепилось в британском политическом сознании, чтобы отказываться от него в столь неблагоприятный момент.