Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

В чем конкретно, по мнению лидера консерваторов, выражается «расточительность и неуклюжесть» лейбористов? Во-первых, Черчилль выступил против всеобщего равенства, как это равенство видят социалисты. В его понимании, «сильные должны помогать слабым». Социалисты, напротив, «уверены, что сильных нужно держать в узде, принижая до уровня слабых, чтобы все распределялось поровну». «Социалисты предпочли бы, чтобы у каждого была половина нормы, нежели чтобы кто-нибудь получил вторую порцию». К чему приводит подобное распределение благ и возможностей? К весьма неутешительным выводам и опасным последствиям, когда «темп общества в его движении вперед задается самыми медленными и слабыми его представителями» [92].

Во-вторых, лидер оппозиции обвинил лейбористов в ухудшении социально-экономических условий жизни обычных граждан. «Мы стали больше платить за то, что покупаем за рубежом, и получаем меньше за то, что продаем», — возмущался лидер тори [93]. При этом в своих речах он не только использовал таранные удары, но и не брезговал ироничными шлепками, которые лучше запоминались и легче воспринимались. Так, например, во время выступления в своем избирательном округе в конце января 1950 года он заявил: «Почему длинные очереди должны стать постоянной и неизбежной составляющей нашей жизни. Больше социалисты не мечтают об утопии, они мечтают о кьютопии [58]» [94].

Попала под огонь критики и сохраненная лейбористами со времен войны карточная система распределения продовольствия, активно поспособствовавшая появлению огромного бюрократического аппарата и созданию «громадной армии чиновников», которая увеличилась в три раза по отношению к довоенному периоду. В результате главной заботой высшего политического руководства страны стало «обеспечение этой армии достаточным объемом работы, которая оправдывала бы ее существование», а также «предоставление чиновникам как можно больших полномочий и бесчисленных возможностей для вмешательства в жизни других людей».

За чей счет содержится непропорционально развитый бюрократический аппарат и за чей счет «оплачиваются щедрые административные расходы»? — вопрошал Черчилль. За счет обычных граждан, которые покрывают все издержки налоговыми выплатами и приобретением продуктов по завышенным ценам. «Социалисты делают вид, будто с помощью своей системы продовольственных карточек и субсидий на продукты питания обеспечивают малоимущих и всех остальных жителей страны дешевой едой, — возмущался политик. — Но для этого они сначала берут деньги из кармана наших граждан, а затем возвращают за вычетом тяжелого бремени расходов на громадную армию чиновников, занимающихся организацией работы карточной системы» [95].

Не оставил Черчилль без внимания и такое нововведение лейбористов, как национализация. Выступая в марте 1947 года в парламенте, он заявил собравшимся депутатам и членам правительства, что «можно попробовать уничтожить богатство, но это приведет лишь к распространению нищеты». В августе того же года он отметил, что «частная собственность имеет право себя защищать». «Наша цивилизация построена за счет частной собственности и может быть защищена только частной собственностью». В ноябре 1948-го он назвал предложенный законопроект о национализации сталелитейной промышленности «средством ограничения торговли». В октябре 1949-го на партийной конференции он высказал опасения, что национализация приведет лишь к тому, что «бурно развивающаяся промышленность будет приведена в беспорядок, расколота и в итоге заморожена и парализована неповоротливыми и дорогостоящими тисками государственной бюрократии». А что значит бюрократия? «Бюрократов не наказывают за неправильные решения, — объясняет Черчилль. — До тех пор пока они пунктуально ходят на работу, честно выполняют свои обязанности и ведут себя в вежливой манере перед своим руководством, им нечего беспокоиться о своей занятости и пенсиях». И таким людям, у которых «отсутствует заинтересованность действовать правильно», которые «не подвергаются наказаниям за свои ошибки», лейбористы передали «ключевые отрасли промышленности». «Я сомневаюсь, — заявил Черчилль в феврале 1950 года, — что обычному среднему социалисту доставляет удовольствие по утрам говорить себе: „Ого, я владею Банком Англии, я владею железными дорогами, я владею угольной промышленностью“. А если подобные речи и доставляют ему удовольствие, то он за него дорого платит в виде налогов, высоких цен или того и другого вместе взятых» [96].

Третья претензия Черчилля правящей партии состояла в ухудшившейся экономической ситуации на государственном уровне [97]. «Какой смысл быть великой нацией, если наши граждане в конце недели не могут оплатить счета за жилье», — недоумевал лидер тори в частных беседах. На публике он был еще более резок и непримирим. «Сегодня самая большая беда нашей страны — это непрекращающаяся девальвация фунта или, говоря другими словами, постоянный рост цен, обесценивание труда и удорожание всего, что мы закупаем», — заявил Черчилль в июле 1951 года, выступая в своем избирательном округе Вудфорд. «Из-за разницы в курсе валют мы вынуждены отдавать плоды двенадцатичасового труда — физического или умственного — за то, что раньше могли купить восемью часами работы», — возмущался он. «Разве этот факт не вызывает изумления? — обращался политик к своим избирателям. — Шесть лет работы правительства социалистов нанесли нашим финансам больше ущерба, чем Гитлер» [98].

Находясь под влиянием идей австрийского экономиста Фридриха фон Хайека (1899–1992), Черчилль считал, что негативные экономические последствия вызваны нарушением фундаментальных основ здоровой экономики: «устранением мотива получения большего дохода и соблюдения собственных интересов как основного практического руководства в мириадах повседневных трансакций», что привело к «ограничению, параличу и разрушению британской находчивости, бережливости и изобретательности». Черчилль призывал «пока не поздно, избавить страну от извращенных доктрин социализма». В противном случае Британии будет «нечего надеяться на возрождение». Если не предпринять мер, «самые находчивые и энергичные эмигрируют, а в нашей стране останется огромная масса обремененных заботами, голодных, сломленных людей и возвышающаяся над ними группка чиновников», результатом чего станут «упадок и разруха» [99].

Упоминание «группки чиновников» особенно важно, поскольку касается одного из устоявшихся тезисов в мировоззрении политика: взаимосвязи между социализмом и ограничением свободы. «Как свободный англичанин, я больше всего ненавижу зависеть от чьей-либо милости или находиться в чьей-либо власти, будь то Гитлер или Эттли», — заявил он во время одного из заседаний парламента в ноябре 1947 года. За месяц до этого на съезде Консервативной партии он возмущался, что «наша жизнь все больше и больше регламентируется и регулируется тысячами правил, за соблюдением которых неусыпно следит огромная армия чиновников». По его словам, «всеми возможными способами создается и совершенствуется аппарат тоталитарного управления, охватывающий все сферы жизни британского общества». В представлении Черчилля, лейбористское правительство избрало эффективную тактику, используя «трудности в качестве предлога для введения еще большего количества ограничений и дальнейшего роста бюрократии». Сначала «правительство совершает ошибки, которые приводят к ухудшению ситуации», затем оно «требует новых полномочий для ее исправления». В результате лейбористы «все ближе подходят к реализации идеи всесильного государства, в котором человеку отводится роль беззащитного раба, пешки» [100].