Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Личность и власть. 1939–1965

Черчилль использовал слабость собственной страны для доказательства важного тезиса — США тоже были виновны в развязывании «холодной войны». «Британия, хотя все еще оставалась весьма сильной державой, не могла действовать решительно в одиночку», — подчеркивает наш герой, добавляя, что в описываемый период он «мог лишь предупреждать и взывать». В основном он «взывал» к США. Но «выступая на арене как победитель, как вершитель судеб человечества, Соединенные Штаты не имели ясных и последовательных целей» [266].

Приведенные комментарии относятся к апрелю 1945 года. Этот месяц стал особенным в разворачивающемся конфликте: в относительно небольшой для истории промежуток времени, в течение восемнадцати дней, скончались два главы государства. Одна кончина была вполне прогнозируема — суицид фюрера. Другая — внезапна: скоропостижная смерть от инсульта президента США Франклина Делано Рузвельта [82]. В то время как самоубийству Гитлера Черчилль уделяет лишь один абзац, смерти Рузвельта отведена целая глава, которая по замыслу автора стала краеугольной в томе.

Черчилль начал работать над этой главой достаточно поздно, в сентябре 1952 года. Отдыхая на вилле Бивербурка он направил запрос Дикину, попросив его собрать материалы о кончине Рузвельта в апреле 1945 года. В частности, его интересовало: «Когда я получил эти новости? Как скоро я выступил на эту тему в парламенте? Что именно я сказал?» [267].

В своей книге Черчилль отметит, что «Рузвельт умер в самый кульминационный момент войны, в момент, когда его авторитет был крайне необходим для направления политики Соединенных Штатов». Описывая свои первые впечатления после получения печального известия, он признается, что «почувствовал себя так, словно мне нанесли физический удар». «Мои взаимоотношения с этим блистательным человеком имели огромное значение на протяжении долгих тяжелых лет совместной работы, — скажет он. — Теперь этим отношениям пришел конец. Я был подавлен сознанием большой, непоправимой утраты» [268].

Одновременно с запросами дополнительных сведений о кончине президента Черчилля интересовали сведения об установлении отношений с его преемником. Планировалось, что первая встреча состоится во время похорон Рузвельта, но британский премьер отказался принимать участие в траурной церемонии. В 1945 году отказ Черчилля присутствовать на похоронах человека, которого он считал своим самым близким союзником, вызвал в Вашингтоне недовольство. Но Черчилль не стал обращать внимания на негативную реакцию, объяснив в мемуарах, что в «первое мгновение решил вылететь на похороны и уже заказал самолет», однако «на меня оказали большое давление, требуя, чтобы я не выезжал из страны в этот критический и трудный момент, и я уступил желаниям своих друзей» (супруге он сообщил, что в стране «происходит много важных событий» [269]). Он также привел свое послание Трумэну, направленное на следующий день после кончины Ф. Д. Р.: «Я очень сожалею, что не могу сейчас изменить свои планы, одобренные сегодня утром королем и кабинетом. Планы предусматривают обсуждения в парламенте, а также мое выступление с целью воздать должное покойному президенту» [270]. Выступление состоялось, но, по мнению очевидцев, ему не хватало вдохновения, и оно «не шло ни в какое сравнение с речью Уинстона по случаю кончины Чемберлена, речью, достойной Перикла» [271].

Впоследствии Черчилль скажет Джону Колвиллу, что «если бы Рузвельт не скончался и пребывал бы в хорошем здравии, президент смог бы вовремя увидеть красный свет, требующий пересмотра американской политики: в конце концов, Трумэн был всего лишь новичком, приведенным в замешательство потоком событий и возложенной на него ответственностью, которую он никогда не ожидал» [272].

Несмотря на огромное значение, которое придавалось главе о кончине Рузвельта, результат получился довольно слабым. Первым на это обратил внимание корректор Чарльз Вуд, затем Келли, попросивший Нормана Брука «убедить премьер-министра пройтись по тексту еще раз». Черчилль и сам понимал, что качество материала оставляет желать лучшего. В феврале 1953 года он поделился с секретарем кабмина своими планами доработать текст во время летних каникул. В июне британского политика разбил инсульт, и ему уже было не до правок. Он взялся за коррекцию лишь в конце августа, да и то вместо серьезной переработки внес лишь незначительные изменения. Итог оказался неутешительным. К сожалению помощников, Черчилль так и не смог воздвигнуть литературный монумент своим отношениям с американским президентом. Автор и сам остался неудовлетворен, поскольку ему так и не удалось доказать читателям, почему кончина Рузвельта является «кульминационным моментом», о чем было заявлено в названии главы [273].

Несмотря на неудачу с замыслом в целом, одну мысль Черчиллю все-таки удалось выразить. Замкнув на себе решение ключевых проблем управления войной и насущных международных проблем, скрытный по натуре, осторожный в мыслях и действиях Рузвельт до последнего не передавал дел своему преемнику. А когда момент настал, он оказался бессильным, оставив Трумэна неподготовленным к свалившейся на него ноше. Для понимания степени неподготовленности нового президента приведем лишь один факт. Новоиспеченному главе Белого дома было доложено об атомном проекте — самом важном, который будет определять политику США в течение следующих десятилетий, — только на тринадцатые (!) сутки после кончины предшественника. Черчиллю поведение Рузвельта показалось «странным» [83]. Произошедшую в Соединенных Штатах передачу власти он назовет «печальным моментом», когда «один президент не мог действовать, а другой не мог знать, как действовать» [275]. Но Трумэн быстро наверстал упущенное, решительно взяв бразды правления в свои истосковавшиеся по реальной власти руки. Теперь Черчиллю предстояло решать дела с новым лидером, однако это уже совсем другая история.

Шестой том был завершен и опубликован. Главным в нем, помимо содержащихся трактовок, приведенных фактов, оставленных комментариев и невысказанных мнений, было то, что он подводил черту под литературным проектом «Вторая мировая война», которому суждено будет стать самым объемным и самым популярным в творческом наследии британского автора. В Лондоне с 1950 по 1956 год Reprint Society/World Books подготовило шеститомное издание, выдержавшее несколько допечаток: в частности, первый том допечатывался четырнадцать раз, второй — девять, третий — десять, четвертый и пятый — по шесть, шестой — два раза. В 1955 году еще одним лондонским издательством, Educational Book Со., Ltd., был издан полный шеститомный комплект с иллюстрациями, ставший одним из самых красиво оформленных во всей истории публикации этого произведения.